Письма живых

Максимушкин Андрей Владимирович

Разговаривали в ангаре у иллюминатора.

— Отпуск или командировка, — закончил за летчика комэск. — Интересную задачу ты поставил. Надо думать.

— Понимаю, звучит фантастично.

— Ерунда, и не такое бывает. Надо тебя выручать, — Сафонов тряхнул головой. — Нечего думать, пошли к полковнику.

— Может сначала рапорт составить?

— Написать не вопрос. Константин Александрович, вроде на борту. Молись, чтоб я не ошибся.

По глазам комэска видно, его уже посетила нужная мысль. Хлопнув Кирилла по плечу, Борис первым поспешил к трапу. В надстройке,

перед каютой командира авиаотряда, Сафонов придержал соратника за плечо.

— Все будет хорошо. Не дрейфь и ничему не удивляйся. Я тут вспомнил про один интересный список.

В ответ на стук из-за двери послышались шаги.

— Ваше высокоблагородие, разрешите, — обратился комэск к полковнику, как только тот открыл дверь.

— Проходите. Излагайте. Борис Феоктистович, давай без этих прусских манер с титулованиями.

— Константин Александрович, надо молодцу помочь. На север в снега хочет.

Полковник Черепов изумленно приподнял бровь. Коротким приглашающим жестом показал на стулья. В отличие от обер-офицеров авиаотряда, командир обитал в просторной двухкомнатной каюте, по меркам флота — роскошь.

— Господин полковник, Константин Александрович, я сегодня получил письмо от дяди, — чуть запинаясь начал Кирилл. — Помощник командира саперного батальона.

Никифоров уложился в пять минут. Лишнего не говорил, замечательных сторон отцовской биографии не касался. А вот что касается чудесного спасения сестры расписал как знал.

— Вы пришли просить отпуск. Знаете, Кирилл Алексеевич, дело удивительное. Никогда бы не подумал, что такое вообще возможно.

— Сам не верю. Но дядя подал в немецкий суд на установление родства и удочерение.

— Ты сам то хоть рад? Хочешь сестру обнять? — прищурился Черепов. — Хотя, по-хорошему, девчонку удочерять по-настоящему надо. После всего пережитого ей нужны тепло и настоящий дом.

Пока Кирилл силился, подбирал слова, полковник открыл портсигар, пододвинул пепельницу, жестом предложил угощаться, сам закурил.

— Я лично не могу, не в праве запретить по всем человеческим и христианским законам. Знаете, господа, пусть завтра хоть небо упадет на землю, но «Выборг» может воевать без одного из своих лучших летчиков. Кирилл Алексеевич, 39 личных побед. У вас два солдатских креста, завидую, если честно. Борис Феоктистович по моей просьбе никому ничего не говорил, я лично приказал комэскам молчать, хотел сделать сюрприз.

Полковник погасил папиросу в пепельнице. Выдержал паузу. Летчики молча смотрели на Черепова. Кирилл затаил дыхание, он уже догадывался, о чем пойдет речь. Корабль даже первого ранга как большая деревня, трудно что-то утаить, слухи ходят.

— С двумя солдатскими крестами будет достойно смотреться офицерский Георгий четвертной степени. Извини, но большего пока дать не могу. Награждение через месяц. А уж с орденом положено дополнительное поощрение. Думаю, Евгения Павловича уговаривать не придется. Он же ваш родственник?

— Благодарю, — выдохнул Кирилл.

— Не стоит. Тебе спасибо за моих парней, за то, что никого еще из звена не потерял. Давай, голову не теряй, тебе

и о маме, и о сестрах заботиться. Мы еще три дня стоим в Порт-оф-Спейне. Это не намек, а хороший отеческий совет, если что.

Глава 2

Аляска

22 апреля 1942. Алексей.

К морским путешествиям можно привыкнуть, во всем всегда можно найти свою положительную сторону. А вот полюбить уже может и не получиться. Свой первый в жизни переход через океан Рихард совершил в не самый лучший период жизни. Второе дальнее морское путешествие тоже весьма специфично в части маршрута, транспорта и компании.

— Капитан Бользен, отдыхаете? — к облокотившемуся на фальшборт меланхолично наблюдающему за бегом волн ротному приблизился майор Стинг.

Доброжелательный взмах руки как приветствие. Командир батальона остановился рядом с Бользеном и приложил ладонь ко лбу, вглядываясь в горы на горизонте.

— Изучаю район. Кстати, Эд, где мы находимся?

— В море близ Аляски, если вдруг наше командование не передумало.

— Даже не знаю, радоваться, или горевать.

— Лучше воспринимать как само собой идущее.

Майор Стинг быстро установил доверительные отношения со своими офицерами. Сам он кадровый военный, в свое время не поладивший с начальством. О причинах Эд предпочитал не распространяться. Однако, на службу майор вернулся, как только узнал про формирование добровольческой дивизии.

У офицеров батальона обращение по имени в неформальной обстановке не возбранялось. Этим по мнению Бользена поддерживающий такие порядки комбат выгодно отличался от своего собрата Янга. Однако, если хорошо подумать, не так все просто, как выглядит. Проклятье особенностей комплектации добровольческой дивизии. У Янга почти весь батальон мексиканцы, а у Стинга только одна рота. И офицеры все если не янки, то европейцы.

— Давно пора дойти до залива Кука. Рихард, ты раньше бывал на Аляске?

— Нет. Даже не думал, что придется побывать.

— Я тоже. В детстве зачитывался рассказами о золотодобытчиках, грезил притоками Юкона, ручьями и перекатами, скрытыми в тайге золотыми россыпями.

— Нас случаем не на Юкон ставят?

— Хорошо бы, но нет, — усмехнулся комбат.

— Противодесантная оборона побережья? — забросил камешек Бользен. Разумеется, до простого ротного капитана никто не доводил задачи не то что полка или всей дивизии, но и родного батальона. Когда надо будет, тогда и скажут.

— Вот в чем ты мне нравишься, Рихард. Извини, но ты неисправимый оптимист. Даже в аду заставишь чертей чесать тебе пятки и разжигать трубку. Ставлю выдержанный кубинский ром против кружки пива, нас бросят отбивать Алеутские острова.

— В Миссури все думали, что поплывем штурмовать Мартинику и Гваделупу.

Оба офицера смотрели на медленно приближающийся берег. Вроде бы это должен быть Кенайский полуостров. Наверное, если все идет по плану, а план не изменился. Никто не удивился бы объяви капитан транспорта по громкой связи: