Письмо не по адресу
Шрифт:
Наконец Кулхардт задумчиво кивает и снова переводит взгляд на окно.
— Давай обобщим. Эксперимент. Свиньи, бегущие трусцой. Особенная порода. Необыкновенно нежное мясо. Сделка на многие миллионы. Но при этом — издевательство над животными. Ты уверен?
— Уверен! Есть неоспоримые доказательства. Скажите, почему вы считаете, что эта сделка стоит многих миллионов?
— Почему я считаю, что эта сделка стоит многих миллионов? Липински, он этого не понимает.
— Нёфф.
В этот момент мой нос
— Меня зовут Бонд! Джеймс Бонд! — рявкаю я.
Липински медлит секунду-другую, смотрит на меня отстраненным взглядом и ставит лапу обратно на пол. Сработало! Метод действенный!
Кулхардт смотрит на меня и ухмыляется:
— Умнеешь, Берри Блу. Хорошо. Очень хорошо.
— Мне рассказала Мильфина!
— Вот-вот. Запомни на будущее, мой мальчик: там, где секретарша на твоей стороне, тебе всегда будет везти. Запомни хорошенько.
— Йофф.
— Так вот, — продолжает Кулхардт. — Почему эта сделка может озолотить Камиллу? Во-первых, это не сделкА, а сделкИ. Четыре штуки. Номер один: фермеры покупают беговые дорожки, чтобы установить их в свинарниках. Номер два: фермеры покупают свиней особой породы. Номер три: мясники покупают мясо этих «спортивных» свиней. И номер четыре: покупатели приходят в магазины и покупают мясные продукты, изготовленные из этого мяса — филе, антрекоты, котлеты… Вот так это выглядит, если ты рассказываешь мне правду, Берри Блу.
— Правду, разумеется. Согласитесь, это издевательство над животными!
— Тогда мы должны помешать Камилле. Немедленно.
— Немедленно? Разве мы не можем подождать МАКС?
— Немедленно. Можем ли мы подождать МАКС? Липински, у нас мало времени?
— Йофф.
— Тогда мы должны бежать. Липински, у нас совсем мало времени?
— Йофф.
— Тогда мы не можем бежать. Мы поедем.
— НЕТ! — кричит Мильфина из приемной.
— Нёфф! Нёфф! Нёфф! — вторит ей Липински.
Кулхардт встаёт.
— Спокойно. «Редхот» поможет нам сэкономить время.
Липински смотрит на меня бесконечно печальным взглядом своих слезящихся глаз, стряхивает с шеи полотенце и пошатываясь следует в коридор за Кулхардтом.
— Удачи, — выдыхает Мильфина, оборачивая мне вокруг шеи шарф, на котором прикреплён ценник «Альди».
— Я ничего не понимаю! — шепчу я в ответ. — В чём дело?
— Увидишь, Берри, — отвечает она также шёпотом.
Кошмар какой-то! Всё, больше писать не могу! Кулхардт подъехал. Бегу к нему, пока «Редхот» не попался на глаза родителям. Они меня ни за что на свете не отпустят, если увидят ЭТО.
Когда прочитаешь моё письмо, пожалуйста, приходи скорее в офис Кулхардта!
Ну и дела! Полный
До скорого!
Берри
Отправитель:БерриБлу
Получатель:ПинкМаффин
Тема сообщения:«Редхот» с открытым верхом и «Мороженица Джованни»
Привет, МАКС!
Это снова я. Ложная тревога. Кулхардт заехал сказать мне, что бабушки прибудут позднее и у меня есть час времени, а потом он ждёт меня в своём офисе.
Рассказываю, что было дальше. Следом за Кулхардтом мы выходим из дома, проходим сколько-то десятков метров по улице и оказываемся у въездных ворот. Оглядываюсь на Липински и замечаю, что он плетётся за нами медленнее обычного. Каждый следующий шаг, кажется, даётся ему всё с большим и большим трудом.
Наконец мы подходим к гаражу необъятных размеров. Кулхардт открывает массивные двойные двери одним движением руки. Силища у него, надо понимать, отменная!
— Разрешите представить, — обращается он ко мне. — «Редхот»!
— Нёфф, — мямлит Липински еле слышно.
— ЧТО ЭТО? — спрашиваю я изумлённо, вглядываясь в предмет, который Кулхардт так церемонно мне представил.
— Что это? «Редхот» [42] . Кадиллак. С изменяющейся конфигурацией. Год выпуска — 1959. Красный. Мой любимый цвет.
42
Red hot (англ.) — буквально «горячий красный»
— С изменяющейся конфигурацией?
— С изменяющейся конфигурацией. Можно открыть верх, можно закрыть.
— А, вот как.
МАКС, честно, «Редхот» — это не автомобиль. Это какой-то корабль на колёсах! И ещё этот цвет! Красный! Ярко-красный! Кроваво-красный! Дьявольски красный! Нет, кулхардтски красный!
— Я пользуюсь им только в экстренных случаях. Сейчас как раз такой случай. — Он одним прыжком усаживается за руль и кричит: — По местам! Пристегнуться!
Я открываю переднюю дверцу. Смотрю, а на сиденье установлено специальное детское автомобильное кресло.
— Это для Липински? — спрашиваю я.
— Это для Липински? А для кого же ещё? Или тебе тоже такое положено по возрасту?
Липински покорно вскарабкивается на сиденье, не переставая бормотать свое «нёфф, нёфф!». Потом поднимает на меня обречённый взгляд.
— Я должен тебя пристегнуть?
— Йофф.
Знаешь, не так-то просто пристегнуть собаку, усаженную в детское автомобильное кресло. Наконец это мне удаётся, и я усаживаюсь возле Липински. Переднее сиденье красного стального монстра настолько широкое, что здесь легко могут усесться ещё два человека (или две собаки).