Письмо не по адресу
Шрифт:
Кулхардт заводит мотор. Такой клёвый звук! Мельком замечаю, что Липински закрыл глаза. Раз, два… Понеслось!
Мы ещё не доезжаем до первого перекрёстка, а мне уже понятно, почему Мильфина и Липински вели себя так странно. Кулхардт — клёвый, классный! Это я давно понял. Но водить машину он не умеет ВООБЩЕ, поверь мне!
Он едет не то чтобы быстро, а очень… как бы это сказать… отрывисто. Включает полный газ и едет, а как только приближается к какому-нибудь препятствию или перекрёстку, что есть силы давит
К счастью, до свинофермы нам удаётся доехать живыми. «Редхот» резко останавливается, колёса вжикают и затихают. Дыхание разгорячённого мотора успокаивается. Я тут же отстёгиваюсь, освобождаю несчастного Липински. Ура, снова земля под ногами.
Липински смотрит на меня остекленевшими и, по-моему, окосевшими глазами. Неудивительно. Сначала работа под прикрытием в этом вонючем хлеву, потом поездка на «Редхоте». Кто угодно рассудком помутится.
— Тебе тоже плохо, Липински? — тихо спрашиваю я.
— Йофф.
Липински подходит ко мне и поднимает лапу. Заднюю, естественно.
— Шикарно выглядишь, Манипенни! — вскрикиваю я.
— Плевать я на это хотел! Вы находитесь на частной территории! — кричит чей-то голос в ответ.
Я узнаю его: это голос хозяина фермы, с которым Камилла и её ассистент приходили в свинарник.
К нам подходит здоровяк в комбинезоне. Красавец, нечего сказать: подбородок в шесть складок, розово-красные щёки, на голову напялена шапчонка, которая была ему впору разве что в школьные годы.
— Так, и перед нами — его владелец? — спрашивает его Кулхардт холодным голосом.
— Что?
— Что? Владелец. Земельный участок. Собственность. Вы владелец участка?
— А, кхм, ну да. Это я. А кто вы такой?
— Кто я такой? Кулхардт.
— И что вам нужно?
— Что мне нужно? Свиньи.
— Тогда вы попали точно по адресу! — проясняется лицо здоровяка. — Сколько свиней вам необходимо?
— Сколько свиней мне необходимо? Мне нужны две. Но две особенных. Свиньи Камиллы. Ясно?
— Что за свиньи Камиллы? У моих свиней нет имён, — отвечает этот свинопапка.
— Свиньи Камиллы Марципан. Свиньи особой породы.
Фермер отрицательно мотает головой, и его подбородки кувыркаются друг через друга:
— Понятия не имею, о чём вы.
Кулхардт обращается к Липински:
— Свиньи ещё здесь?
— Йофф.
— Вы что, разговариваете с собакой? — мычит здоровяк.
— Я разговариваю с собакой? Нет. Я разговариваю с Липински.
— С меня хватит! Немедленно убирайтесь с моей территории!
— А если мы вас не послушаемся? — спрашивает Кулхардт.
— Тогда
Секунду спустя откуда ни возьмись появляются ещё четыре здоровяка, каждый в комбинезоне и шапке. А я и не знал, что свинофермеры размножаются клонированием…
— И что теперь? — тихо спрашиваю я.
— И что теперь? Едем.
Десять секунд спустя мы уже сидим в «Редхоте», пристёгнутые по всем правилам. Полный газ, вжик! Отъезжаем.
— Что будем делать дальше?
— Что будем делать дальше? План «Б».
— В чём он заключается?
— В чём он заключается? Я не знаю. Планы я разрабатываю в своём кабинете.
Если бы тебе довелось поездить с Кулхардтом на «Редхоте», ты бы тоже радовалась каждому красному сигналу светофора, как мы с Липински. Переводя дух в один из таких благословенных моментов, я услышал какой-то знакомый звук.
— Узнаёте звук? — спрашивает Кулхардт.
— Йофф.
— Кудахтанье! — вскрикиваю я. — Бабушки! Морщинистая и надутая!
— Кафе-мороженое, — указывает Кулхардт на противоположную сторону улицы.
Вижу! Кафе называется «Мороженица Джованни». У входа толпится куча народу.
— Так, красотки снова разыгрывают своё шоу! — злюсь я. — Нужно что-то сделать!
— Йофф. — Тогда давай сделаем это, Берри Блу.
Светофор подмигивает зелёным, и Кулхардт включает полный газ. С лязгом и шумом мы въезжаем на тротуар.
— Куда мы едем? — кричу я.
— Куда мы едем? Никуда. Припарковываемся.
— Но здесь нельзя парковаться!
— «Редхоту» можно.
Произнеся эти слова, Кулхардт выпрыгивает из машины и решительным шагом направляется в «Мороженицу Джованни». Я отстёгиваюсь, освобождаю Липински, и мы бежим следом.
В итальянской мороженице разворачивается до боли знакомое мне представление. Фрау морщинистая, при всём макияже, в ярких разноцветных одеждах, с сиреневыми волосами и букетом цветов на шляпке, стоит на стуле, размахивает крыльями, то есть руками и кудахчет что есть силы.
Рядом стоит фрау надутая и орёт нечеловеческим голосом на невысокого полного мужчину. Судя по выражению его лица, он вот-вот взорвётся. Да, наверно, я выглядел точно так же, когда надутая распекала меня…
— Вы гарантировали, что в мороженом нет ни капли алкоголя!
— В «Мафиозо» нет ни goccia [43] алкоголя! — кричит в ответ мужчина. — В «Шнарцвальде» есть алкоголь! В «Киршенликёре» есть алкоголь! Но в «Мафиозо» — но, нет алкоголя! Неммено уна гоччиа! Ни капли!
43
Goccia (итал.) — капля.