Письмо Софьи
Шрифт:
Софья вдруг ощутила подоплеку слов Калерии: так могла заявлять не столько кузина молодого человека, сколько его невеста. Призванов медлил с ответом, и Софья, не удержавшись, искоса на него посмотрела, но, встретившись с ним глазами, тут же отвела взгляд. Голос Даниила прозвучал спокойно и чуть насмешливо:
– Можете не волноваться за мою нравственность, тетушка и кузина. Кутить и сорить деньгами мне некогда, я и так уже порядком отстал от своего полка. Так что отдохну в Вильно денька два-три – и в путь, за границу.
Юлия Николаевна и Калерия стали наперебой убеждать Даниила оставаться в Вильно подольше, поскольку он уже достаточно совершил подвигов на войне, пора бы и отдохнуть. Призванов, рассеянно слушая их, только усмехался и качал головой. Потом Ольга Гавриловна вдруг вмешалась в разговор:
– Кутить вы ему не разрешаете, отправляться на войну – тоже. Хотите, чтобы бравый гусар сидел тут возле ваших юбок? Вряд ли такое возможно.
– Легко тебе говорить, Ольга, ведь Даниил – не твой племянник, – упрекнула Юлия Николаевна. – А нам так хочется задержать его подольше!
– Когда Даниэль уедет, я буду ужасно скучать без него! – надула губки Калерия.
– Я думаю, милая, что сейчас в Вильно для тебя найдется компания и без кузена, – заметила Ольга Гавриловна. – А я хотела бы еще и попросить, чтобы ты вместе с матерью оказала мне одну услугу.
– Какую услугу? – заинтересовалась Калерия.
– Я собираюсь познакомить Софью с виленским обществом, а из-за своего плохого здоровья не могу ездить по гостям. Вот и хочу попросить вас о таком одолжении.
Калерия сделала недовольную гримасу, и Софья тут же заметила, обращаясь к Ольге Гавриловне:
– Мне бы не хотелось кого-либо затруднять, тетушка. Поэтому, если Юлии Николаевне и Калерии не по душе ваша просьба, я совсем не обижусь. Я ведь приехала сюда к вам, а не к здешнему обществу.
Ольга Гавриловна пожала плечами, Даниил бросил быстрый взгляд на Софью, а Юлия Николаевна поспешила вмешаться:
– Ну что вы, Софи, нам совсем не в тягость выполнить просьбу Ольги! Мы с дочерью охотно введем вас в местный круг уважаемых семей.
– Но лишь после того, как Даниэль уедет, – добавила Калерия. – Пока кузен у нас, мне бы не хотелось ходить по гостям, пусть они приходят в наш дом.
Заметив, как переглянулись мать и дочь, Софья поняла, что они немало обеспокоены ее присутствием в доме, которое, по воле Ольги Гавриловны, может оказаться длительным и серьезным.
Вскоре после ухода гостей девушка, еще плохо знавшая дом Жеромских, случайно вышла не в тот коридор и услышала под лестницей приглушенные голоса Юлии Николаевны и Калерии. Поскольку в разговоре прозвучало ее имя, Софья, прижавшись к стене, тут же навострила уши.
– Почему мы должны опекать эту проходимку? – возмущалась Калерия. – Мало того, что она компрометирует
– Именно потому мы и должны взять ее под свою опеку, – рассудительно заметила Юлия Николаевна. – За соперницей легче уследить, если быть рядом с ней, притворившись подругой. Впрочем, она тебе и не соперница. Никогда старик Призванов не согласится на такую невестку – с сомнительным происхождением и без приданого. Да и сам Даниил вряд ли принимает ее всерьез.
– Однако я заметила, что он слишком часто на нее посматривает!
– Да, я тоже замечала эти взгляды, но они ничего не значат. Позабавиться с хорошенькой девицей он, конечно, не прочь, но для женитьбы выберет кого-то другого.
– Но я хочу, чтоб он выбрал только меня!
– Для этого надо немного постараться, дочка. И кстати, подружившись с Софи, ты непременно должна внушить ей мысль, что Даниил – твой жених и ваш будущий брак – дело решенное.
Дальше кто-то из слуг отвлек внимание хозяек и разговор прервался.
После всего услышанного Софье стало и смешно, и немного грустно. В какой-то степени ей льстило, что знатная панна Жеромская видит в ней возможную соперницу, но, вместе с тем, ее больно уязвили слова Юлии Николаевны о том, что нельзя даже допустить мысли о каких-то серьезных взглядах графа Призванова на такую особу, как Софья. Впрочем, сама Софья про себя соглашалась с Юлией Николаевной и была уверена, что лишь столь благородный человек, как Юрий Горецкий, может увидеть в незаконнорожденной бесприданнице не кратковременную забаву, а спутницу жизни.
Видимо, совет матери возымел действие на Калерию, потому что уже на следующий день она сама заговорила с Софьей, стала сочувственно расспрашивать о жизни в тетушкином имении, о московском пожаре, о дороге на Вильно. А еще через день, взяв гостью под руку, Калерия повела ее по модным магазинам. Разговоры во время этих прогулок панна Жеромская вела самые легкомысленные и, словно между прочим, спросила Софью, есть ли у той жених.
– Есть… вернее, был. Перед войной мы поссорились и расстались. Но после войны я надеюсь с ним помириться.
Софья нарочно ответила так, чтобы виленская барышня перестала видеть в ней соперницу и относилась доверительно.
– А вы очень любите своего жениха? – поинтересовалась Калерия.
– Не знаю, очень ли, но он единственный, кого я вижу своим мужем.
– И у меня есть единственный человек, за которого я бы хотела выйти замуж. Это мой кузен Даниил. – Калерия искоса бросила взгляд на Софью и продолжала: – Правда, некоторые ортодоксы считают, что двоюродное родство есть препятствие к браку, но я не обращаю внимания на эти предрассудки. Для меня главное – чувства, ведь я люблю Даниила. Он такой красивый, умный, храбрый. Не правда ли?