Пистолет с музыкой. Амнезия Творца

Литэм Джонатан

– А что, годится, – сказал Бойд. Пока Бойд рылся в офисе, Хаос и Мелинда перебрались через стекло. Хиппи появился с устройством величиной с книгу – разноцветный пластик, логотип. На площадке Бойд включил штуковину и велел Хаосу прижать ладонь к передней панели. Та ненадолго осветилась. Затем Бойд приложил устройство к замку на дверце машины.

– Давай пробуй, – сказал он. Хаос поднес ладонь к двери. Щелкнул замок, заурчал двигатель.

– По дороге хочешь двинуть? – спросил хиппи.

– Вообще-то я думаю Калифорнию посмотреть, – ответил Хаос.

– Вот это клево. Ага, клево, – произнес Бойд так, будто очень сомневался. –

Погодь. – Он отошел к своему пикапу и вернулся с ворохом карт. – Восьмидесятая автострада. Знаю, бывал, большая дорога и поганая… Ну, удачи. Хочешь совет? Солт-Лейк-Сити проскочи. Да и Юту заодно. Не съезжай с дороги.

Хаос взял карты:

– Спасибо.

– Да, кстати, в Неваде хрень какая-то военная… Карта, браток, это не территория. Вот и все, что я тебе могу сказать. Карта – не территория. Во всяком случае, теперь. – Он поднял голову и прищурился, глядя на солнце:

– А в Калифорнии чем хочешь заняться?

– Не знаю, – сказал Хаос.

– Ну, ты там будешь не одинок. В этом штате кого ни возьми – башка не из плеч растет, а сразу из пятой точки. Эпидемия. А ты уверен, что хочешь умотать? Постой, браток, прикинь: тут места вволю, ежели, конечно, тебе простора надо. Это ж Полоса, тут есть где развернуться.

– Спасибо, – сказал Хаос, – но мне интересно, что еще в мире делается.

– Это клево, это клево, – быстро и нервно проговорил Бойд. – Я просто хочу сказать, у нас тут уйма всякой всячины, можно покантоваться, короче, зачем спешить? – Он взволнованно поглядел на Мелинду. – Потому как не хватает нам тут только деток-конфеток. Так отчего бы вам не задержаться хоть на несколько деньков?

– Нет, – сказал Хаос. Он открыл дверцу, Мелинда юркнула в машину, скользнула мимо баранки на пассажирское сиденье. – Мы уезжаем.

– Это клево. – Бойд отвернулся. – Лады, браток, не бери в голову.

В разрушенной бакалейной лавке они набрали консервов и бутылок с водой, набили ими багажник и поехали через горы. Первую ночь они провели в машине на обочине. Через несколько часов после остановки Хаос проснулся, рядом посапывала Мелинда; не будя ее, он завел двигатель, и машина вернулась на асфальт. За годы борьбы со снами Келлога он научился не засыпать; бывало, он и хотел уснуть, но не удавалось. Он не забыл совет Бойда и, пересекая Юту, не покидал шоссе. Когда снова опустилась ночь, они уже были за границей штата, в Неваде. Он подремал часов пять-шесть, затем снова взялся за баранку.

Разговаривали мало. Мелинде, казалось, хватало одного развлечения: глядеть в окно.

А ему – смотреть, как утекает асфальт под капот. Оба ушли в себя – решение принято, надо добраться до цели, что тут еще обсуждать? Он не выяснял, что ей известно о Калифорнии, доводилось ли хотя бы слышать раньше это название. Только спросил, нарушив послеполуденное молчание, не скучает ли она по родителям. Она сказала «нет», потом они полчаса спорили о какой-то ерунде, потом надулись, и он вдруг сообразил: Мелинда хочет, чтобы он обращался с ней как со взрослой. Тогда Хаос умолк совсем, чтобы упиваться простором и тишиной, – к этому занятию он пристрастился в Хэтфорке. Он по-прежнему не знал, сколько ей лет. Полагал, что тринадцать.

В те две ночи ему снился дом у озера. В первую он разговаривал с компьютером, тот упорно называл его Эвереттом и выспрашивал, что он помнит и чего не помнит. Компьютер сказал, что женщину, которую ждет Эверетт, зовут Гвен.

На другую ночь он встретился

с Гвен. Они вместе были в темной комнате, он ощущал рядом ее тело, дотрагивался до ее лица и рук. Они разговаривали и очень хорошо понимали друг друга, но по пробуждении он не сумел вспомнить ни слова.

Сны казались неестественными, он заподозрил, что они созданы либо компьютером, либо некой частью его спящего «я» – для того лишь, чтобы навести на размышления о прежней жизни. В этом сны преуспели, но вместе с тем ввергли его в смятение. Он подозревал, что некоторые видения – всего-навсего грезы, а не подлинные воспоминания. Как бы то ни было, он уже научился не доверять и грезам, и воспоминаниям. И те и другие могли быть недостоверны. Но в существование Гвен он верил. Недолгий срок, проведенный с ней, оставил ему учащенное сердцебиение – словно в глубине души, в иле сознания, шевелилось, поднималось к поверхности нечто давно захороненное.

Если новые сны и действовали Мелинде на нервы, то она предпочитала об этом не говорить.

В Неваде все было по-другому, сплошь игорные заведения и реклама. Некоторые рекламные щиты были непонятно зачем изменены – отдельные слова замазаны белым, закрашены рисунки, – а другие просто изувечены. Иные города казались безжизненными, по крайней мере с автострады; в иных замечалась жизнь; все города Хаос проезжал, не касаясь педали тормоза. Довольно скоро он вновь очутился в пустыне.

К концу третьего дня пути, в пятидесяти милях от Рино, над ними в вышине раздался гул, а чуть позже появились два летательных аппарата без опознавательных знаков и крыльев – этакие беспропеллерные вертолеты.

Их рев вспорол предвечернюю тишину. Хаос остановил машину. Вертолеты пронеслись низко над дорогой и помчались к далеким горам, затем один повернул назад, а другой исчез.

Летчик указывал пассажиру на их машину. Хаос закричал им и помахал из открытого окна. Вертолет описал круг и сделал новый заход, еще ниже, и человек на пассажирском сиденье направил на машину через боковое окно какое-то устройство. Вертолет остановился и висел прямо над машиной, пока пассажир возился с устройством, нажимая на кнопки и пристально вглядываясь в дисплей. Хаос высунулся из окна и снова закричал, но безуспешно – летательный аппарат неимоверно шумел.

Пассажир убрал прибор, поднял короткое массивное ружье и прицелился в машину.

– Нет! – закричал Хаос. Мелинда, наблюдавшая со своего сиденья, выскочила из машины и побежала через дорогу. Человек выстрелил. Что-то вылетело из ружейного ствола, глухо ударилось о крышу автомобиля и лопнуло. Хаос увидел на капоте огромную кляксу густой розовой фосфоресцирующей краски. Их пометили. Вертолет взмыл в небо и рванул к горам.

Когда утихли его моторы, Хаос вышел из машины и осмотрел розовое пятно. Краска почти целиком покрыла две солнечные панели и уже подсыхала, превращалась в коросту, которую невозможно соскоблить.

Но, когда Хаос завел машину, она поехала ничуть не хуже прежнего.

Он посмотрел на Мелинду. На свое место она возвратилась, не проронив ни слова. Тонкие струйки пота оставили на ее висках блестящие следы. Интересно, подумал Хаос, доводилось ли раньше видеть что-нибудь неживое, но летающее? Наверное, нет. Келлог рассылал кое-какие сны о самолетах, но в снах Келлога полным-полно всякой немыслимой всячины. Совсем иное дело – когда немыслимое оборачивается явью.

Они долго молчали, затем девочка спросила: