Пистолет с музыкой. Амнезия Творца

Литэм Джонатан

Когда вернулись Рэй и Дэйв, она накормила их и отвела наверх, в подготовленную спальню. Они тоже устали – и от беготни, и от волнующей встречи со странными гостями. В их новой комнате висел плакат с медведем, Дэйв сказал, что будет его бояться. Иди сняла плакат и убрала в шкаф.

Когда она снова спустилась в гостиную, Мелинда уже встала и искала ванную. Иди отвела ее наверх и помогла сменить тампон. Полусонная девочка не разговаривала и, едва Иди уложила ее на двуспальную кровать, уснула.

Иди спустилась по лестнице

и разбудила Хаоса.

– Супу хочешь? – спросила она.

Он кивнул.

Она принесла в гостиную тарелку супа, потом уселась на противоположный край дивана и смотрела, как он ест.

– Ты откуда? – спросила она, помолчав.

– Ну… Вообще-то, думаю, отсюда, из Калифорнии. Но жил в Вайоминге. Трудно вспомнить.

Она поспешила кивнуть. Она знала, что он имеет в виду.

– Значит, ты здесь из-за этого? Чтобы выяснить?

– Может быть. Но прежде всего надо было убраться…

– Убраться?

– Да городишко тот – сущее болото.

– А что, в других местах – по-другому? – Иди чувствовала, что ему не по себе от ее расспросов, но ничего не могла поделать с разыгравшимся любопытством.

Он пристально посмотрел ей в глаза:

– Да. Совсем по-другому.

– Я подозревала. – На самом деле она вовсе не была в этом уверена. – Но тут… все, что ты видишь и слышишь, внушает, будто везде одно и то же. Если и не веришь, вспомнить-то трудно.

– Понимаю.

– И не важно, что ты при этом думаешь. Понимаешь? Я к тому, что это – моя жизнь. Приходится терпеть.

– Да.

– Если останешься… – Господи, что она говорит! – ..Кули тебе всякой чепухи нагородит про мое невезение. Но если бы все было так просто!

– Плевать я хотел на твое невезение. – Он улыбнулся.

Она положила ноги на диван и глубоко вздохнула. Этого-то она и боялась, и желала: услышать, что кому-то наплевать на ее невезение. Он, Хаос, – противоядие, свежая струя, новая картина мира, хоть отчасти опровергающая бессмысленную, жуткую версию Кули.

– А Мелинда? – спросила Иди. – Она…

– Просто путешествует со мной. Сбежала от родителей.

– Да нет, я про ее мех. Теперь на его лице отразилась растерянность.

– Но ведь была война, – тихо произнес он. – В Вайоминге очень многое изменилось.

– Война?

– Все помнят какое-то бедствие. Но в разных местах оно выглядело по-разному.

– Почему?

– Не знаю. Люди…

– Люди?

– Они объясняют по-разному. Как эти, из телепередачи…

Президент Кентман и правительство.

– Да.

– Я их ненавижу. – Размышляя о войне, она придвинулась к Хаосу. Неужели где-то может быть еще хуже, чем здесь? Еще меньше сходства с прежней жизнью? Может, ей на самом деле повезло. – Но ведь ты… – она уже держала его руку, – убежал. Убрался.

Он негромко рассмеялся:

– Ты хочешь сказать, что я прибежал сюда?

– Почему ты смеешься?

– Не смеюсь.

– Почему

бы тебе не остаться? Что плохого в том, что он (Хаос, напомнила она себе, хоть и ни разу еще не произнесла этого имени вслух) ей нравится? Потому что кого-то напоминает. У него симпатичные глаза.

– Хаос, – проговорила она. И еще раз:

– Хаос.

Он не ответил. Зато прильнул к ее губам.

– Так что же?

Он снова поцеловал. Она осторожно взяла с его колен пустую тарелку и опустила на пол.

– Я уже давно…

– Что, неужели – как с пивом?

– Нет, я в том смысле… Я неловкий.

– Сойдет.

– Ага. – Он снова рассмеялся, и на сей раз ей это понравилось. – Сойдет.

– Если только ты не устал…

– Не устал.

Они поцеловались, а чуть позже он задрал Еей блузку и лифчик под мышку, обнажил нежное полушарие. Иди спрятала его, придвинувшись к Хаосу, подняла на нем рубашку, чтобы прижаться к груди. Хаос накинулся на нее с излишней горячностью, словно пытался скрыть за этим растерянность.

Той ночью она спала в объятиях Хаоса и увидела его во сне. «Так скоро», – подумала она по пробуждении. Во сне она ревновала. Он жил с женщиной в доме между лесом и озером. По-настоящему жил, а не просто вселился на несколько дней. Дом ему принадлежал, это угадывалось по тому, как он касался разных вещей, своего имущества. Очень странно. Днем он бросил на трассе свою машину, забрел в дом Иди и открыл ее холодильник; днем он нисколько не походил на человека, привыкшего владеть имуществом. Но тот дом принадлежал ему. Иди ревновала Хаоса к дому, а не только к незнакомой красивой женщине. Она ревновала еще и к покою леса, к одиночеству. Никаких детей. Только деревья и вода. Утром, обдумав сон, она покраснела от стыда.

Места на диване рядом с Иди было маловато, поэтому на заре он поднялся на второй этаж и уснул возле Мелинды на двуспальной кровати. А когда проснулся от шума в кухне, увидел, что в комнате он один. Спустился по лестнице – Иди, Рэй, Дэйв и Мелинда завтракали без него. Иди быстро встала, наполнила овсяной кашей еще одну тарелку и поставила перед свободным стулом. Хаос сел. Иди нервно улыбнулась, Мелинда сверкнула глазами.

После завтрака Рэй и Дэйв увели Мелинду во двор. Иди стояла у раковины, мыла посуду.

– Еды в доме маловато, – произнесла она с досадой, не поворачиваясь к нему. – Я хочу сказать, что теперь тут вы с Мелиндой…

Иди выронила тарелку, та ударилась об пол и разбилась. Как назло, куда-то пропала швабра.

– В таком беспорядке дома оставляют, ужас…

Хаос понял, что она ждет его отклика. Подошел, нежно положил руку ей на талию. Лишь такое прикосновение, на его взгляд, не было неестественным или дерзким. Она сразу притихла, забыла об осколках под ногами.

– Мне сегодня ночью понравилось, – удивила она его своей прямотой.