Питер Пэн должен умереть
Шрифт:
— Вали давай, кэп ждать не любит, — услышал он уже в спину, когда направлялся к двери, одновременно с тем пытаясь растереть затекшие конечности. — Только не думай, что мы с тобой закончили, щенок.
Макс хотел было ответить неприличным жестом и парочкой дерзких фраз, но потом передумал. Все же выводить из себя и без того больных на всю голову маньяков вряд ли хорошая идея. Макс вдруг вспомнил школьных хулиганов Глеба и Леху. Когда-то они казались ему настоящими оторвами — теперь же ничего кроме смеха они не вызывали. Все же по сравнению с обитателями Небыля любой гопник покажется задрюканным ботаником.
Снаружи Макса ждал Рыжий,
Кинув взгляд на море, Макс призадумывался — а может ему попытаться прыгнуть в воду и уплыть? Всяк лучше, чем добровольно идти на верную смерть. Так хотя бы есть какой-никакой шанс покинуть «Веселый Роджер» живым, а не остаться на нем крючком или ручкой для ножа. Рыжий вдруг произнес, будто прочитав мысли Макса:
— Не советую. Кок вечно прикармливает акул и свежее мясо они сожрут с не меньшим удовольствием, чем объедки. Капитану ты нужен живым — во всяком случае, пока, иначе бы ты уже кормил рыб. Хочешь прожить пару лишних дней — вежливо отвечай на все вопросы и надейся на лучшее.
Макс смолчал. Энтузиазма в нем заметно поубавилось. В голосе Рыжего звучала искренняя забота — если не жалость — но все это мог быть один большой спектакль, где каждый старательно играет заранее заготовленную роль, под названием «Хороший и плохой пират». Плохие пираты грозятся разрезать Макса на куски, однако в самый последний момент его выручает пират хороший, и преисполнившийся благодарности к нежданному спасителю Макс вываливает все секреты Логова. Нет уж, дудки. Он на такой простой трюк не купится.
Подойдя к двери в покои Крюка, Рыжий постучал три раза и некоторое время они с Максом провели в томительном ожидании. Он уже было понадеялся, что Крюка хватил удар, как изнутри раздался голос:
— Войдите.
Рыжий схватился за дверную ручку, подтолкнул Макса в спину, а когда он зашел в каюту — захлопнул дверь. С момента прошлого визита тут ничего практически не изменилось. Даже дыру в полу умудрились заделать и положить сверху пушистый коврик. Опилки тоже убрали, от них остался разве что запах, который смешивался с легким придыхом гари. Крюк сидел за столом и внимательно изучал какую-то толстую книгу с дымящейся сигаретой в руке. На вошедшего Макса капитан не обратил ни малейшего внимания, точно настолько ушел в чтение, что перестал замечать все вокруг. Что удивительно — хоть бархатная маска лежала на краю стола, лицо Крюка все равно оставалось практически невидимым, словно бы мрак вокруг него сгущался. Макс уже было хотел кашлянуть, но потом вспомнил слова Рыжего и решил вообще на всякий случай не издавать лишних звуков. От греха подальше. Наконец Крюк затушил окурок в свою ужасную пепельницу — кем бы ни был этот бедолага, Макс мог только ему посочувствовать — и произнес, указав на свободный стул:
— Asseyez vous[1].
Слов Макс не понял, но жест говорил сам за себя, так что он аккуратно присел на самый краешек стула. На столе перед ним уже стояла миска с дымящейся похлебкой, а рядом лежали салфетка из темно-синей ткани, деревянная ложка и пара кусков хлеба бурого цвета. Втянув ноздрями аппетитный запах, Макс невольно сглотнул слюну. Он и не помнил,
— Угощайся, — сказал Крюк.
Макс в сомнении взглянул на похлебку, точно надеясь разглядеть в нем яд.
— Думаю, если бы мы желали тебе смерти, ты был бы уже мертв, — произнес Крюк и Максу показалось, что где-то в темноте мелькнула быстрая улыбка.
Звучало логично — хоть и не все на Небыли подчинялось логике — да и голодная смерть тоже перспектива такая себе, все же неизвестно, сколько Макс проведет на корабле. Вряд ли пираты стали бы тратить на пленника харчи, если бы планировали его самого отправить на корму акулам. Ну если только они так пекутся о зубастых, что отправляют и самые лакомые кусочки. Так что Макс схватил миску двумя руками и уже было поднес ко рту, когда Крюк произнес:
— Regardez-toi![2] Ты все же человек, а не зверь, — в голосе капитана сквозило такое презрение, словно бы Макс снял портки и решил облегчиться в углу. — Где твои манеры? Либо ешь как джентльмен, либо отправляйся на нижнюю палубу к крысам.
К крысам Макс не хотел, так что он поставил тарелку обратно, повязал вокруг шеи салфетку, в одну руку взял ложку, в другую — хлеб, и принялся есть, стараясь не пролить и капли и сильно не чавкать. Похоже, это ему удалось — ну хотя бы отчасти — так как более Крюк не произнес ни слова. Он молча смотрел за тем, как Макс обедает, вертя в тонких пальцах очередную сигаретку. Стряпня оказалось ничего и вроде бы в вареве даже нашлось пару кусочков мяса. Правда, Макс искреннее понадеялся, что неизвестный Кок окажется вменяемей Близнецов, иначе и подумать страшно, кому может принадлежать мясо…
Закончив, Макс отставил тарелку, вытер рот салфеткой и сказал:
— Благодарю. Было очень вкусно.
— Хм, в первый раз вижу здешнего юнца, способного произнести целых четыре не бранных слова подряд, — хмыкнул Крюк и спросил: — Как тебя зовут, garcon?
— Новень… То есть Макс.
— Как я понимаю, на остров ты прибыл недавно? Ни один из моих людей не видел тебя раньше.
— Я тут… — Макс попытался было в уме подсчитать, сколько времени он уже провел на Небыле, но тут же бросил это неблагодарное дело. — Не знаю. Честно. Быть может — неделя, а может — и целый месяц.
Крюк чиркнул спичкой, закурил, выпустил под потолок клуб дыма, зажег стоявшую на столе свечу и бросил спичку в пепельницу. Теперь Макс смог увидеть лицо капитана. Точнее сказать, половину лица, так как Крюк то ли нарочно, то ли специально держался так, чтобы левая сторона его тела оставалась во мраке. У Крюка был большой нос с заметной горбинкой. В уголках ярко-голубых глаз скопились морщины. Губы были тоньше нити, узкий подбородок же вытягивала аккуратная клиновидная бородка.
— Ты когда-нибудь слышал легенду про L'ile des Desirs[3]? — вдруг задал неожиданный вопрос Крюк.
Макс в ответ лишь покачал головой. Тогда Крюк засунул сигарету в зубы, перевернул раскрытую книгу и подвинул ее поближе к Максу. Тот взглянул на пожелтевшие от времени страницы. На одной была написана какая-то тарабарщина, на другой находилась карта, притом довольно неплохо нарисованная. Выполнена она была в стиле старых рисунков: по воде плыли корабли, кракены, диковинные рыбы и еще какие-то диковинные создания. В Африке отплясывали люди с собачьими головами, место между Америкой и Евразией было подписано как «Atlantos», чуть ниже же красным чернилами кто-то обвел небольшой безымянный островок.