Питирим Сорокин за 90 минут (просто о сложном)
Шрифт:
«запрещенные» и «рекомендованные». «Должные» воспринимаются людьми эмоционально нейтрально, «рекомендованные» строятся на симпатии и любви, а «запрещенные» порождают вражду. Сорокин называет «рекомендованные» акты подвигами, а «запрещенные» — преступлениями; за каждый из этих актов человек получает, соответственно, либо награду, либо наказание.
Далее были сформулированы несколько теорем мотивационного влияния наград и наказаний: если награды и наказания следуют сразу же по совершении поступка, их воспитательное значение более эффективно, отдаление же наказания невольно требует его ужесточения; одна и та же кара и награда тем больше влияют на поведение человека,
Сорокин исследовал эволюцию теоремы кар и наград и определил ее динамику от социально обезличенного характера в примитивных и антагонистических структурах к все более индивидуалистическому в демократическом обществе, где каждый получает все больше и больше по заслугам реальным, а не мнимым — кастовым, сословным, классовым.
И на основании этого ученый сделал предположение, что в будущем система кар и наказаний исчезнет, так как социально полезные акты поведения будут следствием не внешне назначенного «долга», неисполнение которого грозит карой, исполнение же — стимулируется только наградой, а долгом свободным, внутренне императивным, пост роенным на «любви к людям». «Вот предел, к которому ведет история человечества», — заключил свое исследование Сорокин.
Книга вызвала много печатных откликов. Один из лидеров эсеров известный историк и социолог Виктор Чернов радостно провозгласил появление нового оригинального труда в бледной и скудной социологической литературе родного отечества.
За время учебы в университете Сорокин опубликовал более 50 работ в различных периодических изданиях на самые разнообразные темы. Его перу, например, принадлежат статьи, посвященные творчеству американского поэта Уолта Уитмена, которого он называл «бардом жизни», французскому поэту Верхарну и драматургу Гамсуну.
В мае 1914 года Сорокин окончил Санкт-Петербургский университет с дипломом первой степени, что открывало ему возможность остаться в университете для подготовки к профессорскому званию. Это полностью совпадало с главным намерением Сорокина посвятить свою жизнь научной деятельности.
В качестве основной области специализации новоявленный аспирант остановился на уголовном праве и пенологии (уголовной социологии).
ПОДГОТОВКА К ПРОФЕССОРСТВУ И УЧАСТИЕ В РЕВОЛЮЦИИ
Начиная подготовку к профессорству, Сорокин получил от своих кураторов список литературы более чем из 900 наименований книг по криминологии, уголовно-процессуальному законодательству и конституционному праву. Через А года на устном экзамене молодому ученому предстояло показать хорошее знание этих работ.
И опять Сорокин проявил чудеса работоспособности — вместо положенных четырех, а то и более лет, он за 2 года подготовился и сдал устный экзамен на степень магистра, которую и получил в ноябре 1916 года.
Мало того, готовясь к экзамену, Сорокин по-прежнему много издавался, читал лекции по социологии в двух институтах, работал в созданном совместно с преподавателями кафедры социологии Психоневрологического института «Русском социологическом обществе памяти М. М. Ковалевского» (умершего 23 марта 1916 года) и даже успел написать научнофантастическую повесть «Прачечная человеческих душ».
Гиперактивный и суперпродуктивный аспирант после досрочной сдачи устного экзамена на степень магистра был принят приват-доцентом в Петроградский университет. Впереди была защита магистерской диссертации, за ее основу Сорокин взял книгу «Преступление и кара, подвиг и награда». Реакция Ученого совета юридического
Однако беспощадная русская революция, к раздуванию которой эсер Сорокин приложил немало усилий, созрела и в одночасье разрушила все его научные планы. Защиту диссертации пришлось отложить и снова включиться в партийную работу.
Поначалу Сорокин воспринял происходящие перемены с большим воодушевлением. Вот что он записал в своем дневнике:
«Старый режим рухнул по всей России, и мало кто сожалеет о нем. Вся страна рада этому. Царь отрекся сам и за своего сына. Великий князь Михаил отказался от трона.
Избрали Временное правительство, и его манифест стал одним из самых либеральных и демократических документов, когда-либо издававшихся. Все царские служащие от министров до полицейских смещены и заменены людьми, преданными республике, чтобы ни у кого не возникло и тени сомнения в нашем республиканском будущем. Большинство народа надеется и ожидает, что войну теперь будут вести более успешно. Солдаты, госчиновники, студенты, горожане и крестьяне — все проявляют огромную энергию. Крестьяне везут зерно в город и в действующую армию, иногда бесплатно. Армейские полки и группы рабочих выступают под знаменами, на которых начертано: „Да здравствует революция!“, „Крестьяне — к плугу, рабочие — к станкам и прессам, солдаты — в окопы!“, „Мы, свободный народ России, защитим страну и революцию!“»
Но одно дело — гулять по улицам с плакатами в руках и выкрикивать красивые лозунги, и совсем другое — выполнять их на деле. Для того чтобы вернуть страну в русло нормальной жизни, нужна была твердая политическая воля новой власти, с чем Временное правительство так и не справилось.
Многочисленные партии различных идеологий и уклонов своей междоусобной грызней за власть продолжали будоражить и так почти уже не управляемый народ. Особые споры вызвал вопрос о войне, ее окончании и справедливом мире. Во всех революционных партиях России однозначного подхода к этому вопросу не было. И постепенно оформились две главные противоборствующие силы — «социал-патриоты» (или оборонцы) и «интернационалисты».
Оказавшись в стане социал-патриотов, которые ратовали за продолжение военных действий с Германией и ее коалицией, Сорокин отстаивал позицию «Войны до победного конца!» на страницах организованной правыми эсерами газеты «Воля народа», где он вел популярную колонку «Взгляд социолога».
Основные политические и идеологические противники Сорокина — интернационалисты, возглавляемые Лениным, в пику социал-патриотам, выдвинули свой лозунг: «Мир — хижинам!
Война — дворцам!» Они желали заменить интернациональную, мировую войну глобальной «классовой войной».
В пылу полемики Сорокин напрочь забывает о своих пацифистских заявлениях, которыми он щеголял еще какихто пару-тройку лет назад, будучи студентом Психоневрологического института. Теперь его не пугают ни «искусство массового убийства», ни аресты политических противников.
«Будь я на месте правительства, я бы арестовал их без промедления», — заявляет он своим соратникам, прослушав речи Ленина, Зиновьева и Троцкого, выступавших перед рабочими с балкона дворца Кшесинской.
В ряде публикаций «Воли народа» эсерами была поддержана идея государственной независимости Чехии. Сорокин и сам написал одну из таких статей. Вскоре после публикации в редакцию пришел пражский профессор Томаш Мазарик и пожелал познакомиться с автором. Мазарик был автором ряда книг по современной философии и социологии.