Пиво, стихи и зеленые глаза (сборник)
Шрифт:
Год, два три…
Он стал высыхать, как ветка на старом дереве.
Год, два, три…
А потом она стала умирать от одиночества.
Год, два, три…
Приходя на его могилу, она зажигала белую свечу.
Год, два, три…
А когда у неё распухли ноги, на могилу стала приходить его сестра.
Год, два, три…
Туда, где была похоронена она, никто не приходил.
Ни год, ни два, ни три, никогда…
Туда, где была похоронена она, не приходили, потому что
У неё была лишь старая кошка Алька.
Доррит и Диана
Уже которую неделю как у композитора Роберта Гоффа не получалось: ни начатая работа над сонатой, ни вторая часть концерта для арфы, ни этюд… Часами ходил он по комнате или, закрыв глаза, сидел на стуле, а ночью лежал с открытыми глазами, опасаясь увидеть во сне кошмары.
– Доррит, – сказал он в телефонную трубку, – мне тошно!..
– Отчего?
– От себя!
– Знаешь, Роберт, и мне тошно!
– А отчего тебе?
– От тебя же, Роберт…
– Приезжай!
– Ты негодяй, Роберт!
– Возможно!
– Можешь не сомневаться – ты негодяй! А я – дура, которая бегает за тобой, словно девчонка.
– Доррит, ты уже давно не девчонка!
– Нет, конечно, но по-прежнему дура…
– Значит, приедешь?
Из Хайфы Доррит приехала на своём потрёпанном «Рено».
– Перекусишь? – спросил Роберт.
– Нет.
– Кофе?
– Нет.
– В таком случае приляжем!
Доррит лежала и смотрела в потолок.
– О чём молчишь? – спросил Роберт.
Доррит не ответила, и тогда Роберт принялся её любить.
– Что у тебя стряслось? – спросила Доррит после любви.
Роберт поднялся, чтобы пойти налить себе вина, и вернулся в кровать.
– Меня предали звуки, – сказал он.
– Звуки?
– Они перестали ко мне не приходить…
– Ты говоришь о звуках?
– Ну да… В последнее время они избегают меня…
– Зачем же ты позвал меня? – Доррит села в кровати и задумчиво посмотрела на окно. В верхнем углу виднелся кусочек гаснущего солнца.
– Выпьешь со мной? – спросил Роберт.
Промолчав, Доррит укутала себя в простыню и ушла в ванную комнату.
Роберт попытался представить себе Доррит юной девушкой.
– День кончается! – проговорила Доррит, вернувшись из ванной. Она стояла у окна одетая.
«Постарела!» – подумал Роберт.
– Скоро закат! – вдруг сказала Доррит.
– Поэтому ты оделась?
Доррит внимательно посмотрела на Роберта и направилась к двери.
– Уходишь? – Роберт продолжал лежать раздетый.
– Подъеду к морю. На закат поглядеть… – сказала Доррит.
«Закат можно наблюдать, глядя на нас…» – подумал Роберт, когда Доррит
Подсев к роялю, он взял несколько аккордов. Немного выждал. Аккорды повторил.
Вернулось ощущение горечи.
– Конец света! – сообщил он кошке Диане, но та, лишь широко зевнув и безразлично поведя зелёным глазом, потёрлась о штанину хозяина.
«Конец света!» – мысленно повторил Роберт, снял телефонную трубку и наугад набрал какие-то цифры.
– Чего? – спросил мужской голос.
– В шахматы сыграем? – предложил Роберт.
– С вами?
– Со мной.
– Вы кто?
– Композитор Роберт Гофф.
– У меня с шахматами не лады, – признался мужчина.
– Вот и отлично! – заметил Роберт. – Мы на равных – у меня теперь с музыкой нелады…
Мужчина немного подумал, потом, чуть хихикнув, спросил:
– А как с остальным?
– И с остальным тоже… – ответил Роберт. – А у вас?
– Что у меня?
– С остальным…
Мужчина подумал ещё и громко выдохнул:
– При мне замечательная женщина!
– А моя поехала наблюдать закат…
– Ясненько! – прошептал мужчина и опустил трубку.
– Какого чёрта! – вырвалось у Роберта.
Недовольный голос хозяина, видимо, смутил Диану, и она, поджав уши, четыре раза подряд чихнула.
Роберт обратился к Диане с извинением за поднятый шум и извлёк из холодильника бутылку полусухого вина и банку сардин. Сардины пришлись Диане по вкусу, а к вину она даже не притронулась.
«Господи!» – Роберт пил вино, рассматривал свои пальцы и пытался понять, отчего в последнее время к нему не идут звуки.
– Как повёл себя закат? – спросил он, когда Доррит вернулась.
Доррит посмотрела, как кошка питается сардинами.
– Иди к чёрту, Роберт! – сказала Доррит.
– Разумеется! – сказал Роберт и, прихватив бутылку с собой, ушёл в ванную.
Он думал о Доррит, о закате, о начатом концерте для арфы и заглянул в зеркало. «М-м-да!» – сказал он, оценив то, что увидел, и, шагнув под шляпку душа, повернул ручку крана. Послышалось неуёмное волнение воды. «Господи, какая прелесть, – с изумлением подумал Роберт о звоне брызг, – какая безумно-чудная музыка!»
Выбежав из ванной, он судорожными пальцами набросился на клавиши рояля, наполняя комнату то рвущимися, словно из морских глубин, рычащими звуками, то хохотом бросавшихся на берег волн, то звоном весенней капели, то порханием дождинок в ранние дни осени.
– Ты с ума сошёл! – Доррит мотала головой, не отрывая взгляд от растекающейся у ног Роберта лужицы.
– Нравится? – Роберт стал изображать торжество всемирного потопа.
Доррит схватила лежащую возле стены дорожную сумку.