Плацдарм
Шрифт:
Кони нервно переступали и прядали ушами. В воздухе пахло непонятной гарью и зловонным дымом, напоминавшим запах горящего земляного масла. (Вождь шаркаанов, само собой, не знал, что на этот поход Макеев отдал последние остатки солярки, а заодно и самодельный газойль, отогнанный из привезенной купцами издалека нефти.)
Черный дым поднимался от стальных остовов, языки пламени вырывались из развороченной взрывами боезапаса и топлива брони. Грозная техника была мертва, а ее экипажи навечно остались в раскаленных корпусах.
Из люка ближайшей к Ундораргиру БМП свисал обгорелый труп в знакомом уже непонятном шлеме.
Тихо
Там его ждал сюрприз. К ногам Владыки Окоема бросили огромный, переливающийся шелками и воронью конских хвостов ворох бунчуков и стягов, а поверх всех большое алое знамя с вышитым золотом пентаклем — стяг княжества Тхан-Такх. На древке болталась отрубленная кисть знаменосца.
Затем перед ним прогнали несколько тысяч пленных нукеров. Оборванных, окровавленных, в грязи и пыли. Владыка Окоема лишь махнул рукой, мол, не до них. Это всего лишь мелочь, двуногие мыши. Пойдут в кандальники на рудниках. Ну или в войско, те, кто выразит покорность.
Куда большего внимания удостоились пленные военачальники, которых было не так много. Ханы, вожди, тысячники, полутысячники войска Южного предела. В сверкающих доспехах работы шривиджайских, эуденоскарриандских, сарнагарасахальских мастеров, в расшитых золотом одеждах… Многие в пропитанных кровью повязках. Никто из них не сложил оружия, все взяты в бою…
В мрачном молчании они стояли перед победителем.
Ангали нахмурился.
— Ты победил, владыка шаркаанов, — с обреченностью сказал Лисар, с достоинством поднося руку ко лбу — как-никак семибунчужный хан. — Настало время поговорить о мире…
— Поверженный в прах не волен над временем, — холодно ответил повелитель. — Даже над своим.
— Назначь любой выкуп! — выкрикнул кто-то из рядов. — Мой народ не пожалеет ничего ради свободы своего отца и хозяина!
Глаза Ундораргира сверкнули огнем.
— У тебя и у всех вас нет ничего. И своего народа тоже нет. Все, что было у побежденного, принадлежит победителю. Хочешь отдать мне то, что и так принадлежит по праву шаркаанам? Да и о чем с вами говорить? Я предлагал каждому из вас стать под мой бунчук. Вы не захотели. Я предлагал многое, вы отвергли мои дары и мою дружбу и зачем-то явились сюда, чтобы драться со мной. Зачем вы сюда приперлись? Молчите?! — расхохотался Владыка Окоема. — Не знаете даже, зачем пришли? Так знайте же, за своей смертью. Ваши воины достойны жалости и милости, они не виноваты, что у них оказались такие паршивые властители! — надменно изрек он. — Но вы умрете! На колья их! — крикнул владыка шаркаанов своим приближенным. — И проследите, чтобы колья были какие нужно — не очень толстые, дабы не порвали внутренности сразу, и не очень тонкие — те сразу проткнут до самого нутра! — с насмешкой добавил он. — Это ж ханы и нойоны, а не какие-то грабители караванов…
— Повелитель! — Позади стоял нукер личной стражи. — С вами хочет переговорить Астиаг.
— Правильно ли я понял, повелитель горизонта, что мы не будем преследовать врага? — Астиаг склонился в подобострастном поклоне, как и предписывали степные обычаи, хотя его всеобщий язык по-прежнему был далек от совершенства.
— Да, — подтвердил Ундораргир.
— Могу ли я узнать почему?
Глаза темника горели тем же подобострастием, но вождь шаркаанов подумал, что, пожалуй, ставшего слишком
— Этого не требуется, темник, — прибавив чуть металла в голосе, ответил ангали и выдержал паузу в полминуты. — Зачем гоняться за трусами по степи? Они уползут в свои норы, где мы их возьмем всех и сразу, когда придет время. Мы победили и взяли недурную добычу. Мои люди, — вновь невзначай выделил он, — заработали себе отдых. Кроме того… Ладно, ступай, — лениво бросил, показывая, что разговор окончен.
Говорить о том, что подданных Ильгиз, а особенно чужинцев по возвращении ждет неприятный сюрприз, он счел излишним.
Княжество Тхан-Такх. Город Сулкан
В этот поздний ночной час дозорный на главной надвратной башне Сулкана нервно ежился. В безумные и страшные времена даже погода рехнулась, и конец лета вместе с дикой жарой отзывался ночными заморозками. А такого не помнят даже старики!
— Чего дрожишь? — справился у напарника пивовар Калин — второй из ополченцев, которым жребий определил сегодня самые темные часы караула.
Марбир, сын главы славного рода Авгис и внук старейшины, тридцать лет бессменно говорившего от имени шести родов племени кеев на курултаях Восточного предела, лишь промолчал, поудобнее пристроив самострел.
Не надо думать о Калине, а то поневоле додумаешься до того, что парапет низкий и задремавший горожанин запросто может упасть вниз с высоты в восемь раз выше человеческого роста. Да пустой башкой об камни…
Лучше покумекаем о самостреле. Хороший самострел, работы еще мастеров сгинувшего Сарнагарасахала. Ложе из прочного самшита, дуга из хорошо прокованного закаленного железа, хитрый механизм с воротком, натягивающим жильную тетиву в палец толщиной с силой почти в три тысячи фунтов. Само собой, ему привычнее лук, но его верный «джай», купленный за двух жеребят у знаменитого мастера Гинта, сгорел вместе с кибиткой, когда шаркаанские псы налетели на родовое кочевье.
Так что приходится выходить в караул вот с этой штукой, которая сперва напоминала ему здоровенную мышеловку, какие горожане делают из палок и сухожилий для того, чтобы прожорливые грызуны не посягали на содержимое кладовок с купленным у тех же пастухов копченым и вяленым мясом. Не приставишь же стеречь копчености кошек или хорьков?
Ну да ничего, тяжелый и непривычный, арбалет тем не менее одним выстрелом выпускает шесть болтов, на двухстах шагах пробивающих при удаче степной панцирь.
Конечно, не «летучий огонь» чужаков и даже не эти новодельные граххары, выплевывающие на триста шагов вихрь свинцовых шариков. Они, кстати, в городе есть, и даже раз в два-три дня воевода гонит их, городских ополченцев и стражей, называемых чужим словом «гарнизон», обучаться пользованию этими чугунными трубами на колесах, окованными стальными полосами. Однако ж воевода Ронам больше полагается не на них, а на эти странные мешки с размолотым в пыль горючим камнем — их надо будет вытряхивать на головы штурмующих крепостные стены. Марбир однажды видел, как с грохотом и дымным пламенем взрывается эта черная пыль, если успеть кинуть в это облако факел. Правда, нужно еще умудриться остаться в живых…