Плач демона вне закона
Шрифт:
И когда я кивнула, он повернул свой взгляд на цветники перед домом, которые светились ухоженностью, даже несмотря на осень, что указывало на присутствие пикси.
— Милостивая матерь Тинки, — сказал он. — Я должен поговорить с дочерью.
Не дожидаясь моего ответа, он рванул вперед, но неожиданно застыл у забора. Взлетев на несколько дюймов выше, он выдернул из кармана красную пиксячью бандану и завязал ее вокруг лодыжки. Это была пикси-версия белого флага: он гарантировал добрые намерения и обещал не браконьерствовать.
С чуть заметной улыбкой я подняла руку, приветствуя Кизли, открыла калитку и вошла во двор.
— Привет, Кизли, — крикнула я, разглядывая его с новым интересом, рожденным знанием его истории. Пожилой чернокожий мужчина стоял в центре своего двора, его дешевые кроссовки почти утопали в листьях. Джинсы были выбелены ноской, а не искусственно состарены «варкой», рубашка в черно-красную клетку-шотландку казалась на размер больше, и, наверное, была куплена где-нибудь на распродаже.
Его лицо испещрили морщинки, и теперь выражение лица мужчины читалось с легкостью. Оттенок желтого в его карих глазах мог бы меня обеспокоить, но Кизли был вполне здоров для своего пожилого возраста и артрита. Я могла бы сказать, что когда-то он был высок, теперь же мои глаза были прямо напротив его. Возраст сурово обошелся с его телом, но не коснулся разума. Он был мудрым пожилым соседом, и только он мог дать мне совет так, чтобы не вызвать во мне бурю негодования.
Но его руки мне нравились больше всего. Я видела, как он проживал в них свою внутреннюю жизнь: темные, тощие, с жесткими шишками суставов, но не боящиеся работы, способные пробуждать заклинания, зашивать вампирские укусы и держать пиксенят. Все это он делал на моих глазах, и я доверяла ему. Даже если он изображал из себя не того, кем был. Но мы все такие, не правда ли?
— Добрый день, Рэйчел! — крикнул Кизли, и его острый взгляд оторвался от линии крыши, где исчезал след Дженксовой пыльцы. — В этом свитере ты выглядишь как кусочек осени.
Я глянула вниз на черно-рыжий узор. Никогда раньше об этом не задумывалась.
— Благодарю. Ты хорошо смотришься с граблями. Как поживают твои коленки?
Старик хлопнул по потертым джинсам, щурясь от солнца.
— Могли бы и получше. Но, с другой стороны, все могло бы быть гораздо хуже. Кери в последнее время часто сидит на кухне, с чем-то экспериментируя.
Я замедлила скорость, все еще направлялась к переднему крыльцу по поскрипывающей дорожке. Трава наступала на нее, и теперь она была каких-то 8 дюймов (20 см) шириной.
— Полагаю, — сказала я, — что погоня за злодеями всю твою жизнь должна была нанести вред здоровью. Если только злодеи не были очень заботливы.
Он замер, молчал и глядел на меня.
— Я, эммм,
— Кто? — проскрежетал Кизли, и мое лицо утратило выражение. Он был напуган. Почти в ужасе.
— Трент, — ответила я, и мой пульс ускорился, когда я двинулась вперед. — Трент Каламак. Он вел себя так, будто знал это очень давно.
Мои плечи были напряжены, и собачий лай поблизости меня нервировал.
Мужчина долго и глубоко выдохнул, и его страх сменился облегчением настолько сильным, что я могла его ощутить.
— Он знал, — сказал старик, качая головой и тряся жесткими седыми кудряшками. — Мне нужно сесть. — Он повернулся к дому. Строение нуждалось в новой обшивке, или, в худшем случае, покраске. — Ты не хочешь на минутку присесть?
Я подумала о Кери, потом о Маршале. Потом об этой горгулье, которой Дженкс прожужжал мне все уши.
— Пожалуй.
Кизли медленно проковылял к прогибающимся ступенькам крыльца, прислонив грабли у перил прежде, чем опустился с тяжелым вздохом. Перила украшали корзинка томатов-черри, предназначенных для раздачи тем, кто придет на Хэллоуин требовать угощения (традиция в США, аналогичная колядованию на Рождество), и пара тыкв, ожидающих острого ножа. Я осторожно присела рядом, и мои колени прижались к груди.
Он искоса на меня посмотрел.
— Ты умеешь заставить сердце старого мужчины биться быстрее, Рэйчел. Айви и Дженкс знают?
— Дженкс, — ответила я виновато, и он поднял руку, чтобы сказать мне, что все в порядке.
— Я верю, что он будет держать язык за зубами, — сказал он. — Трент дал мне способ инсценировать мою смерть. На самом деле, все, что он мне дал — это синтезированная ткань с моей ДНК, которую мне нужно было растереть на своем крыльце, но он знал.
Дал ему ткань с его ДНК? Интересная мысль.
— Значит, ты действительно… — мои слова оборвались, когда его узловатая от ревматизма рука предостерегающе опустилась мне на коленку. На улице пятеро воробьев дрались за обнаруженного мотылька, и до меня доносились звуки их ссоры. Я слышала в молчании Кизли его просьбу даже не произносить это. — Но все случилось более десяти лет назад, — наконец протестующее произнесла я.
Его глаза следили за воробьями, когда один из них вырвал насекомое, и остальные помчались за ним по улице.
— Это неважно, — сказал мужчина. — Из-за обвинений в убийстве дело снова будет открыто.
Я проследила за его взглядом на церквушку, которую делили мы с Айви.
— Так вот почему ты поселился через дорогу от церкви? — спросила я, вспоминая этот день. Кизли спас мне жизнь, сняв с меня заклятие возгорания с отсроченным исполнением, которое кто-то нацепил на меня в автобусе. — Ты подумал, что если я смогу выжить, когда ОВ объявило контракт на мою смерть, то, возможно, ты тоже сможешь найти выход?