Плачущие тени

Бузакина Юлия

— Но если я буду рядом, тебе будет намного проще! — с отчаянием воскликнула она. — Как же ты этого не понимаешь…

— Это потому, что я хромой, да? — ощетинился сын.

— Но это есть, сынок! С этим надо как-то жить!

— А папа говорит, что это можно исправить.

— Папа?.. А когда ты с ним разговаривал?

— Сегодня утром.

— Но мы же договаривались — папы больше не существует! — захлопала мокрыми от слез глазами Наталья Петровна.

— Для тебя, может, и не существует. А для меня он есть и будет всегда. И папа, в отличие от тебя, в меня верит.

Платон

развернулся и похромал из кухни в свою комнату.

— Платон! Платоша!.. Но так нельзя, сынок! — прокричала ему вслед мать.

Сын демонстративно хлопнул дверью комнаты.

Наталья Петровна осталась на кухне одна. Она громко плакала, уронив голову на стол. Она чувствовала себя несчастной и одинокой. Ей казалось, собственный сын только что предал ее идеалы.

Пятница не предвещала ничего хорошего. Совещание в кабинете у декана затянулось на два часа, и от обсуждений будущего дисциплин и нагрузки у Натальи Петровны разболелась голова. Теперь, для того, чтобы остаться на своем рабочем месте, преподаватели должны будут выдержать конкурс. Доказать свое профессиональное мастерство и набрать необходимое количество баллов. «Мы обязаны состязаться друг с другом… как это ужасно! Нас, благородных представителей интеллигенции, будто выбросили на арену древнего Рима, как гладиаторов, и теперь требуют, чтобы мы перегрызли горла один другому…» — чуть не плача, рассуждала Наталья Петровна по дороге на кафедру.

На кафедре было тихо. Марьяша что-то быстро печатала за компьютером. На окне в видавшей виды вазе одиноко стояли белые тюльпаны.

— Что, Сергею Владимировичу больше заняться нечем, как за подснежниками в лес ходить? — зло уставилась на цветы Наталья Петровна. — Ему, конечно, о своем будущем волноваться нечего! Отчего же по лесу не побродить?

— Это… не Сергей Владимирович, — оторвалась от компьютера Марьяша и как-то странно посмотрела на Наталью Петровну.

— А кто же тогда? — насмешливо покосилась на тюльпаны та.

— Это вам принесли. Вернее, принес.

— Кто принес? — удивленно распахнула глаза Наталья Петровна.

— Такой мужчина… очень привлекательный, в кашемировом пальто. Спрашивал вас, а я сказала, что вы на заседании и будете нескоро. А он протянул мне тюльпаны. Говорит: «передайте тогда ей вот это… как самой обаятельной заведующей». Он на службу спешил и поэтому ждать вас не остался. Да там записочка на окне лежит, в ней все написано.

Наталья Петровна замерла. Только сейчас позади вазы она заметила сложенный вдвое листок бумаги. Быстро подхватила его и раскрыла. Руки противно подрагивали от волнения. «Ната! Я очень хотел сделать тебе сюрприз. Купил в переходе тюльпаны, волновался, как мальчишка. К сожалению, тебя не застал. А меня ждут неотложные дела. На выходных позвоню. Саша Велюров» — гласил размашистый почерк.

Наталья Петровна судорожно сглотнула и быстро спрятала листок в сумку. Растерянно посмотрела на тюльпаны, чувствуя себя полной дурой. В ее возрасте глупо радоваться подаренным цветам. Даже если они от того самого Саши Велюрова, которым она грезила в юности.

— Это так романтично, — мечтательно произнесла Марьяша и приложила ладони к сердцу. Наталья Петровна

промолчала. Ответить на это лаборантке ей было попросту нечем.

Дома она бережно поставила тюльпаны в самую красивую хрустальную вазу, успевшую покрыться слоем пыли за годы забвения. Ей казалось, что лучше этих цветов нет в целом свете.

Платон вернулся поздно. Он небрежно сбросил в прихожей куртку, презрительно хмыкнул в сторону цветов и похромал в свою комнату.

— Платоша…как дела, сыночек? — заискивающе улыбаясь, встала в дверях его комнаты Наталья Петровна.

— Нормально дела. — Снимая свитер, буркнул сын.

— А я там котлеток нажарила. Салат сделала. Не хочешь поужинать?

— Поужинать не откажусь.

— Ну, вот и отличненько. Тогда я уже стол накрываю, — поспешила на кухню Наталья Петровна.

Ужинали в полном молчании.

— Мам, я тут хотел тебя предупредить… Я в мае к папе в гости поеду.

— Как в гости?! — подскочила она от удивления. — Ты вообще представляешь себе, что это такое, в другую страну лететь?!

— Да, конечно. Папа сейчас оформляет для меня официальное приглашение на десять дней.

— Только на тебя одного?! — обезумев от беспокойства, почти прокричала Наталья Петровна. — А я теперь не в счет? Со мной он посоветоваться забыл?!

— Он тебе два раза по скайпу звонил. Тебя же дома нет постоянно! — развел руками сын.

— Так, все! С меня довольно! Я должна поговорить с ним немедленно! Мы не можем позволить себе путешествия накануне твоего поступления!

— Мам, успокойся… тебе пора седативные средства принимать. Только посмотри на себя!

Наталья Петровна оттолкнула сына и устремилась к компьютеру. Вид у нее и вправду был обезумевший — глаза от страха расширились и стали огромными, волосы стояли почти дыбом. Платон похромал следом.

Ей казалось, компьютер загружается чудовищно медленно. Его, будто заморозили злые пляшущие тени, недавно поселившиеся в ее комнате, и теперь никак не хотели отмораживать.

— Толя! — без приветствия накинулась на немного опешившего бывшего мужа в компьютере Наталья Петровна. — Ну, разве так можно?! Какое приглашение накануне ЕГЭ и вступительных экзаменов?! Ты представляешь себе, сколько стоит билет на самолет?!

— Натка! Сколько лет, сколько зим! — почему-то обрадовался бывший муж. — Тебе же дозвониться невозможно! Я уже официальное приглашение составил, как раз в начале мая Платончика к себе заберу! Да ты за деньги не беспокойся! Я все расходы на себя возьму! И перелет, и проживание! У меня как раз отпуск на май выпадает, и мы с Платоном столько всего посмотреть успеем!

Наталья Петровна набрала в легкие побольше воздуха, собираясь сбить пыл с довольного супруга, живущего в параллельной реальности, как вдруг за ее спиной раздался возглас Платона:

— Я так хочу к тебе, папа! Я так давно не видел тебя! У меня загранпаспорт без дела уже второй год пылится!

У обоих мужчин — совсем поседевшего отца и внезапно повзрослевшего сына — горели глаза от нетерпения и предвкушения скорой встречи. Наталья Петровна почему-то осеклась на полуслове и осторожно выдохнула. В горле образовался ком.