Плакат в окне Сиднея Брустайна
Шрифт:
Мэвис. Придумают же, о чем говорить!
Айрис. Все равно паше общество подавляет сексуальную…
Сидней. Послушай, Айрис, дорогая… (В отчаянии хватается за голову, хочет, чтоб его поняли.) Как бы тебе объяснить в присутствии Мэвис.
Мэвис кидает на него обиженный взгляд.
Виктория давно умерла, сейчас совсем не трудно позабавиться… ты меня понимаешь… с какой-нибудь приятельницей и не нужно бежать к
Айрис. Ничего не думаю. Мне безразлично— вот и все.
Мэвис. Сидней, Глория просто больна. Она не плохая, она очень и очень больна.
Айрис. Она даже берет сеансы психоанализа, если хотите знать!
Сидней и Мэвис оборачиваются, пристально смотрят на нее, он — торжествующе, она — в растерянности.
Говорит, что помогает…
Сидней(искоса кинув взгляд на Мэвис, обращается к жене, терзая ее, как кошка мышь). Айрис, что же ты пе объявишь Мэвис новость?
Мэвис(Сиднею). Новость? Какую?
Айрис(мужу). Вот болтун!
Мэвис(оборачивается к сестре). Что случилось?
Айрис(помолчав). Один наш знакомый хочет жениться на Глории.
Мэвис(прикрыв глаза, откидывается назад, словно наконец-то всевышний внял ее молитвам). Дай ему бог здоровья! (Открывает глаза.) А кто он такой? (Обеспокоенно, Сиднею.) Кто-нибудь из твоих дружков? (Тот кивает, Мэвис придирчиво к Айрис.) А чем он занимается?
Сидней(сдерживая смех). Если уж начистоту — служит в книжной лавке.
Мэвис. Где-где?
Сидней. В книжной лавке, говорю. Несколько часов в день. (Развеселившись.) Ну и, кроме того, был коммунистом.
Свояченица воззрилась на него, раскрыв рот, потом переводит взгляд на сестру и делает шумный выдох, как бы показывая, что в этом доме можно ожидать чего угодно.
Ничего страшного, Мэв. Это особый тип красного.
Мэвис. А он знает… э…
Сидней. Чем Глория зарабатывает на жизнь? Нет. Она ему сказала, что она манекенщица.
Мэвис(с надеждой). Послушай, ведь эти люди… я имею в виду коммунисты и прочие… они, наверно, свободно смотрят на некоторые вещи… (Жалобно.) Как
Сидней. Как сказать… Есть эти люди, а есть еще и те люди.
Мэвис. А он красивый? Ну, а Глория?.. Она-то как?
Сидней(намеренно продлевая удовольствие, которое доставляет ему эта игра). Так себе…
Мэвис. Я знала, что этот кошмар должен кончиться… Просто так получилось, и все… В наши дни… Так уж устроен…
Сидней. Он еще и негр, Мэвис.
Мэвис. …мир. Люди пе могут преодолеть… (низким, грудным голосом) Кто негр?
Сидней(не спеша). Коммунист — негр, то есть он больше не коммунист… Но он негр.
Мэвис(открыв рот, переводит взгляд с одного на другого). И вы… (Молча вертит головой.) И вы… (собравшись наконец с духом, подходит к Сиднею) так спокойно об этом говорите?
Сидней(грозя ей пальцем). Мэвис, мы живем в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году, не забудь. «Неприсоединившиеся нации», «Свободный мир»… Можно подумать, что ты отстала от жизни.
Мэвис. Мне кажется, ни черта тут смешного нет. (Снова смотрит то на Сиднея, то на сестру.) За кого же вы Глорию принимаете? (Не понимая двусмысленности вопроса.) Если это одна из ваших богемных штучек, то знайте: не умно и не остроумно. Да уж лучше ей…
Сидней(заканчивает за нее фразу). …идти с любым прохвостом, который к субботе сэкономит сотню?
Они в упор смотрят друг на друга.
Мэвис. Но есть же другие мужчины! Насколько мне помнится, на белом свете не так уж мало нормальных, порядочных, красивых мужчин с белой кожей, которым хочется взять в жены нормальную белую женщину…
В это время сверху на лестнице спускается Дэвид Реджин, живущий в квартире над Брустайнами Он распахивает дверь и входит — худой, порывистый молодой человек с несколько искусственными манерами, небрежно одетый, как того требует последняя мода. Искусственность заключается в том, что он подделывается под грубость, хотя отнюдь не всегда
Айрис. А, Дэвид, привет! Познакомься с моей сестрой, миссис Брайсон. Мэвис. Здравствуйте.
Дэвид усаживается.
Айрис(насмешливо, Дэвиду). Мне-то все равно, но у них там принято стучать в дверь и здороваться, когда входишь.
Дэвид(устало, не обращая никакого внимания на Мэвис). У тебя есть бумага?
Айрис. На столике в спальне.