Пламенем испепеленные сердца
Шрифт:
Вдохновленный смертью Александра Вахтанг-Шахнаваз послал в Арагвское ущелье много золота и оружия для племянников Заала и велел передать, что это лишь малая часть вознаграждения, остальное же, в десятикратном размере, он обещал пожаловать в обмен на голову Заала. Нетрудно было соблазнить привыкших к крови арагвских Эристави…
Племянники убили Заала.
Старшего из убийц, Отара, Шахнаваз объявил законным правителем и владыкой арагвских Эристави.
Потрясенные судьбой вожака, ксанские Эристави Шалва и его брат Элизбар, Бидзина Чолокашвили —
И еще три отважных сына Грузни лишились голов.
Неугомонность горцев-грузин озлобили Шахнаваза. Он переправился через Лихский перевал и вторгся в Имерети, заставив бежать в Сванети воцарившегося в Кутаисском дворце Вамеха Дадиани. В Одиши правителем-мтаваром возвысил Шамадавла. Абхазского мтавара, который смиренно явился на поклон к прибывшему в Одиши, он выпроводил со всеми почестями, а Кутаисский дворец Шахнаваз вручил своему сыну Арчилу.
Шахнаваз велел найти Теймураза, приставил к нему кизилбашей и вместе с Дареджан отправил в Тбилиси как заложников.
Ираклию сообщили о пленении деда. Он не стал ждать ответа государя, направился в Тушети и постоянными набегами донимал как Муртаз-Али-хаиа, так и Шахнаваза, хотя с гор в долину спускаться не решался — с надеждой ждал войска от государя. Он немедля отправил в Стамбул однорукого Гио и сообщил султану, что шахский ставленник, нарушив соглашение, перешел через Лихский хребет и прибирает к своим рукам вассальные земли султана.
Султан не мешкая строго предупредил шаха: либо освободи Имерети, либо жди от меня войны.
Дрогнул шах и велел Шахнавазу убрать Арчила из Имерети — хотя бы на некоторое время, чтобы успокоить султана.
Теймураза с дочерью доставили в Тбилиси.
Мариам Дадиани немедленно отыскала обоих, перевела в свой дворец как почетных гостей. Шахнаваз не посмел сказать что-либо царице.
Ираклий томился, метался в Тушети.
Теймураз «гостил» в Тбилиси.
Имеретинский престол пустовал.
Картлийские тавады приноравливались к Шахнавазу, хотя одним глазом и поглядывали на Тушети.
Кахети тоже с надеждой взирала на Тушети.
Глядел на Тушети и Исфаган, да только руки были коротки, а Тушети далеко в горах — поди достань!..
В Тушети ждали вестей из Москвы.
Государь не спешил.
История Грузии писалась кровью мужчин и слезами женщин.
Кура грустно бормотала о своем — вела честный сказ для мира, для потомков, для вечности.
Исфаган не мог дотянуться до Тушети — руки были короткие, да и для глаз был недосягаем!..
Теймураз угасал, таял как свеча, зажженная во здравие Грузии…
Сын Шахнаваза, Арчил, которому пришлось покинуть Имерети, по воле отца своего должен был сопровождать Теймураза в Исфаган.
Теймуразу еще в Тбилиси сказали,
Старик попросил провезти его через Алаверди.
Арчил отказался, ссылаясь на опасность пути.
Из Тбилиси двинулись в направлении Иори.
— Может, пойдем через Сигнахи? — во второй раз обратился Теймураз к Арчилу.
На сей раз Арчил согласился.
Старик жаждал видеть Бодбе.
Поднявшись наверх, он подозвал к себе Арчила, бессильно протянул руку в сторону монастыря:
— Здесь венчала меня на царство мать моя, мученица Кетеван, здесь же я хотел проститься с властью и царством своим. Знаю, что оттуда, куда еду, я живым не вернусь… Знаю, что ты грузин, из рода Багратиони. Потому прошу тебя в последний раз: после моей смерти меня и сыновей моих перенесите в Кахети. Да пошлет господь тебе… — он не смог выговорить «удачу», язык не поворачивался, ибо его удача означала неудачу всей Грузии, — да пошлет тебе господь радость…
…С торжественным ликованием доставил Арчил в Исфаган старого Теймураза.
Шахиншах с шахским радушием принял воспитанника своего прадеда, как он назвал его во всеуслышание. Он с особо подчеркнутой любезностью пригласил к своему столу человека, пятьдесят лет хранившего верность России, почтительно расспросил его о здоровье и прочем.
Не забыл поинтересоваться, как Теймураз перенес дорогу:
— Слыхал, что проехал через Бодбе. Не поспешил ли с решением отречься от престола — зачем тебе торопиться, воспитанник шаха Аббаса Великого?
Заметив, что Теймураз хранит упорное молчание и молчанием этим он изрядно портил Исфагану настроение, — шах не стал медлить с местью, спросил, как поживают его мать, супруга Хорешан, трое сыновей и внуки — Георгий и Лаусарб, предусмотрительно умолчав только об Ираклии.
Тут Теймураз оживился и устремил на шаха по-юношески заблестевший взор.
— Царица Имерети, моя дочь Дареджан, здорова и гостит в Тбилиси у сестры вашего верного раба Левана Дадиани, супруги вашего преданного слуги Ростома, названой матери нынешнего правителя Картли Шахнаваза, который вашим именем клянется… А мой Ираклий, приемный сын и зять русского царя, находится в Тушети в ожидании русских войск. У Ираклия подрастают трое сыновей, он женат на сестре московского государя, наследники и потомки мои воспитываются в московском Кремле, готовятся занять престол возвышающейся Грузии.
— А чего же ты в монахи постригся? — шахиншах не мог придумать ничего другого, чтобы уязвить Теймураза.
— Я счел дело свое и борьбу законченными, не дал никому поработить Грузию, не позволил от истинной веры отвратить, сохранил народу веру и родной язык… Теперь же, клянусь солнцем шахиншаха и моим тоже, ибо солнце у нас одно, тебе осталось укрепить и возвысить Грузию с помощью твоих ханов, их умением и мудростью. То, чего твой прадед не сумел довести до конца, сделай сам, дело мудрости твоей — найти общий язык с Ираклием моим, забудь о насилии!