Пламя и лёд

Беров Иван

Филипп встретил натиск наемника аналогом веерной защиты. Но Никс прекрасно знал, на что способен ученик Кантра в ближнем бою с хорошим мечом в руках, поэтому наемник специально перевел основные моменты поединка с земли в воздух.

Воздушная акробатика в комбинации с ударами мечом делала наёмника практически непобедимым противником. В воздухе Летаврус имел все преимущества перед стоявшим под ним Филиппом: чтобы начать или завершить очередную атаку, Летаврусу стоило лишь направить острие меча вниз; а для удачного уворота от возможного нападения

Никсу нужно было лишь оттолкнуться хотя бы одной конечностью от плеча или руки Филиппа.

– Я вижу, Кантр все еще не потерял способность трезво оценивать ситуацию, – теперь даже безобидные слова давались Филиппу с трудом, не прошло и десяти секунд после нападения наемника, а меч Филиппа уже успел отразить не один десяток ударов. – Ориентируясь даже на пакостные слухи обо мне на городском рынке, наш старина смог быстро подобрать мне достойного противника.

По лицу разбойника градом стекали бисеринки пота – некогда великолепному мечнику сейчас приходилось несладко, а постоянные касания рук и ног кружащегося в воздухе наемника с каждым разом давили на плечи и спину Филиппа с удвоенной силой, погружая подошвы разбойника все глубже в лесную землю.

Когда сапоги разбойника плотно оказались зажатыми в рыхлом мху, Никс завершил все представление одним точным ударом ноги в подбородок.

Пропущенный удар стоил Филиппу потери равновесия и закончился для него глухим падением в лесную грязь.

После удачно проведенной атаки Никс не прекратил натиск, так как его бывший друг все еще представлял потенциальную опасность. Носком ноги Страж Леса наступил на левое запястье Филиппа, вынуждая того разжать пальцы, сцепленные на рукояти меча.

– Кантр этому не учил, – теперь бывшему шутнику было явно не до веселья, когда все его тело изнывало от боли.

– Почему ты напал на нас? – Летаврус готов был закончить начатую работу, и его рука с зажатым в ней адамантиевым мечом широким взмахом поднялась вверх.

– Убьешь меня, да?

– Почему ты нападал на нас?

– Тебя ведь сюда за этим послали?

– Почему ты напал на нас? – повторил свой вопрос Летаврус.

Филипп лишь улыбнулся, не говоря ни слова.

Адамантиевое лезвие готово было вот-вот сорваться вниз, завершив процесс правосудия. Изумрудные глаза ярко блестели в ночной мгле, в них горела настоящая ярость. Ярость и месть. Месть за совершенное предательство и обман.

– Что же ты медлишь? – сплюнув из разбитого рта кровь, Филипп попытался улыбнуться, и ему это удалось.

– Или ты не хочешь присутствовать на чужой смерти? – попытка убийцы разрядить накалившуюся обстановку глупой шуткой также закончилась неудачей.

Из горла наемника вырвался получеловечий – полузвериный рык – ему явно было не по душе любоваться видом своего старого друга, утопающего в лесной грязи и в собственной неудаче.

– Я…

Грозный поток слов, так и рвущийся на волю, оборвался на полуслове. Свободная рука наемника быстро достала метательный нож и молниеносно прочертила им в воздухе вертикальную

полосу. Чуткие уши Никса как раз вовремя уловили слабые колебания воздуха в своем направлении.

Металлическая полоска ножа проткнула летящую в Никса арбалетную стрелу точно посередине древка.

– Похоже, что нас трое? – Филипп зачарованно смотрел на смертоносную стрелу, нанизанную на метательный нож наемника. Не требовалось большой гибкости ума, чтобы догадаться: не в него, а в Никса целился третий участник схватки. Последнее обстоятельство означало, что в лесу есть кто-то третий. И он пытается убрать их, причем сразу.

Филипп уже был наготове в одно движение поднять оброненный в падении меч и вступить в схватку за свою жизнь с Летаврусом, как неожиданно занесенное над его головой адамантиевое лезвие быстро направилось навстречу его горлу.

– Подожди…

Металлический лязг сопроводил полет тоненькой иглы, отскочившей от вовремя подставленного под удар адамантиевого оружия.

Острое лезвие адамантиевого меча вплотную прижалось к кожному покрову, местами поросшему плохо выбритой щетиной.

Летаврус в очередной раз убедился, что верный меч и хорошее тренированное тело снова помогли ему спасти чью-то жизнь.

Филипп зачарованно смотрел на дротик, летевший из лесной глуши прямо ему в горло. Вот тоненькая иголочка стремительно приближается, неся в своем конце его смерть. И в самый последний миг крепкое адамантиевое лезвие встает на пути между его жизнью и смертью и защищает его.

Затуманенный происходящим, Филипп не заметил, как его рука, желая убедиться, что он все еще жив, судорожно погладила небритую шею. Филипп встал, как ужаленный, и пристально посмотрел на окружавший его лес. Перед ним до сих пор стояли большие изумрудные глаза, ярко горящие во тьме. Летаврус точно был зол на него. Зол за то, что обстоятельства вынудили опытного воина принять другую сторону закона. Филипп сам прекрасно понимал, что он изменился. Сильно изменился. Так же, как изменился и сам Никс. А ведь всего два года назад вечно добрые Кантр и Велма, ставшие им всем вторыми родителями, преподавали своим ученикам последний урок. Их уже тогда осталось совсем немного. Кантр решил устроить показательные поединки на мечах, чтобы вспомнить свои былые годы. Из восьми пар Никс выбыл из борьбы самым первым, а он – Филипп, прозванный Одиноким, в тот день стал в очередной раз победителем. А сейчас неудачному Никсу потребовалось не более двадцати секунд, чтобы опрокинуть его.

– Почему же именно тебя прислали… – Филипп быстро собрал все свои нехитрые вещи, оброненные в ходе боя с наемником, и бесшумной походкой начал отходить от места неприятной встречи глубоко в лес, под надежную защиту многовековых деревьев.

Никсалорда уже не было рядом, чтобы проводить осуждающим взглядом позорное бегство своего друга с поля боя.

Летаврус вернулся к стоявшим на обочине повозкам не позднее чем через полчаса после первой выпущенной лесным разбойником стрелы.