Пламя и лёд

Беров Иван

Крепостные ворота были наглухо задраены, а стражники, несущие караул, не обращали никакого внимания на бегущего к ним человека.

С другой стороны, охотница понимала, что в бегущего на такой скорости зверя попасть из лука невозможно, разве только что хоббиту и эльфу это под силу, да и то настоящим мастерам. А открыть ворота ей навстречу означает подвергнуть жизнь мирного населения неслыханной опасности. Рут помнила нападение волка на деревню и как Кантру чудом удалось пристрелить зверя в спину, не дав ему забраться в дом к спящим людям.

Добежав

до самых ворот, «лесная рысь» в самый последний момент прыгнула вверх и начала перебирать ногами по толстым стволам сруба, изображая эдакий бег по вертикали, а затем оттолкнулась ногами от толстых стен и, перевернувшись в воздухе, приземлилась на ноги за спиной зверя.

– Великолепно.

Тяжело дышавшая охотница рьяно оглянулась назад, сжимая в руке твердую рукоять меча.

– Он уже мертв, – Никс подошел к туше оборотня и пальцем показал на торчавшее из его головы толстое древко стрелы. Пристреленный оборотень испустил дух, даже не добежав до ворот. Стрела Никса настигла его голову как раз в тот момент, когда Рут начала совершать свой акробатический пируэт.

Только теперь Рут поняла, почему Кантр так гордился своим учеником.

– Только не распались от гордости.

По белому, как мел, лицу промелькнула мальчишеская ухмылка. Все-таки в наемнике было что-то, что заставляло Рут по-другому смотреть в эти изумрудные глаза. В ее родных местах глаза называли зеркалом души. «В такой доброй и чистой душе не может быть места злу», – Велма, жена Кантра, обучавшего их, когда они были еще детьми, всегда говорила эти слова. Сначала Рут не очень хорошо относилась к Никсу и его необычным свойствам и даже где-то завидовала ему, хотя и считала его одним из самых тупых созданий на земле. Но сейчас это создание спасло ей жизнь. И неизвестно, чем бы закончился ее маневр, если бы не стрела Никса.

– Спасибо, Никс, за твою помощь, но что мы скажем страже, когда эти сони все-таки откроют нам ворота! – Рут в ярости топнула каблуком по железному уголку, выражая своё недовольство. – Нас здесь чуть не убили!

– Р у т.

– Нет, ты видел! – «Лесная рысь» действительно была сильно разгневана на городских стражников, так и не спешивших на помощь людям.

– Рут, – Никс второй раз нежно позвал ее, уже тише, но чуть ласковее.

– Ну что! – Охотница повернула к нему свое лицо – его заливала бордовая краска злости и обиды. – Нет, ты видел?!

– Рут, они не откроют их до самого утра.

– Что? Почему?

– Рисунки.

– Какие рисунки? – охотница не собиралась так просто успокаиваться, но теперь из нее не сыпались ругательства на голову стражников и жителей городка.

– Смена восхода и заката, нарисованная на створках ворот. Ты видела?

Рут только отрицательно покачала головой.

– Я думаю, стражники ждали сегодняшней ночи и не зря закрыли ворота так рано.

– Что ты имеешь в виду? – Рут серьезно посмотрела на наемника, тут же прогнав свое недовольство. «Лесная рысь» была вся во внимании и слушала слова Никса.

– Эти твари, – наемник указал на мертвое тело оборотня, –

здесь уже давно промышляют, и местные жители смогли разгадать их повадки, и надеялись, что кровь глупых чужаков отгонит хищников на пару ночей.

– Тогда я вообще никуда больше не пойду, – заявила сероглазая дама. – Мне не так описывали суть данного задания.

– Но мы должны идти дальше, – настаивал Никсалорд.

– Зачем? Ведь мы всего лишь средства от скуки для зверушек.

– Мы нужны кому-то и очевидно, мы с ним скоро увидимся.

– Где?

– В Мудрахане.

Никс спокойно вытащил свою стрелу из тела мертвого оборотня и вытер ее о свежесорванный пучок лесной травы.

Рут молча переваривала все, что сказал ее компаньон, и смотрела на то, как Никс, ловко перезарядив свой тяжелый арбалет, непринужденно махнул ей рукой, приглашая «лесную рысь» продолжить начатое путешествие.

Глава третья Мудра хан

Филипп встал со своего ложа из трухлявых опилок и попробовал потянуться, отчего голова едва не уперлась лбом в потолок. Филипп посмотрел наверх – оттуда на него смотрели фасеточные глаза какого-то насекомого, похоже, в дупле появился третий жилец, а за ним мог появиться и четвертый. Только почесав за ухом, он вспомнил, что половина этих красивых и милых на вид насекомых питается кровью и оставляет после себя на теле красные пупырышки от укусов, которые затем чешутся.

– О, нет.

– Что такое, Филипп? – Белвар уже сидел у горевшего на камнях костра и варил кофе.

– Белвар, – Филипп откашлялся, и лишь убедившись в отсутствии на теле посторонних насекомых, принялся облачаться в свои походные доспехи, – я не выдержу в этом клоповнике еще одной ночи. Эти кровопийцы меня совсем обескровили.

– Короеды не обескровливают.

– Да? – Филипп закатал рукав рубашки по локоть и показал полученные ночью «ранения». – А это, по-твоему, что?

– Комары. Они достают практически всех теплокровных.

Филипп молча взял свою чашку с бодрящим напитком и посмотрел на открывавшийся вид: сплошные ветки и темные переплетения сучьев – вот и все, что молодой охотник лицезрел уже второе утро подряд.

– Я ненавижу этот дремучий лес и это дупло.

– Изнежился в теплых постелях кабачных дам?

Филиппа смутил столь откровенный вопрос, но он привык не лезть за словом в карман:

– Когда есть уютная кровать, и шикарная леди не прочь составить тебе компанию, то нехорошо обижать госпожу Фортуну.

– Сегодня у тебя будет такая возможность.

– Ты сказал, что мы ждем Никса.

– Правильно, – Белвар отправил сочный орех в рот и подмигнул Филиппу. – Никс появится в Мудрахане сегодня утром, через пару часов.

– А когда же мой выход? – Филипп спешно проверил свои ножны и хранящуюся внутри шпагу.

– Ты сам обо всем узнаешь.

– Никогда не люблю подобные разговоры в такой манере, – Филипп оставил пустую чашку и начал приводить себя в порядок перед предстоящей дорогой.