Пламя на воде
Шрифт:
– Простите. Я...
– Полагали, что лекарь не видит дальше перечня названий трав и притираний? Боялись, что я где-нибудь что-нибудь сболтну ненароком? Или откажу в помощи кому-нибудь, кому она будет нужна, из опасения вызвать чье-то неудовольствие? Вы оскорбили меня, капитан, вы понимаете это?
– Простите, Феофан.
– Сказал Бертрам очень тихо.
– Я не предполагал, что вы столь проницательны. Я вообще недооценил вас.
– С людьми это часто случается.
– Махнул рукой лекарь.
–
– Я всегда на стороне своего пациента, капитан. Всегда.
– Я тоже на стороне вашей пациентки, доктор.
Помолчав немного, Феофан заметил:
– Было бы значительно проще, если бы вы рассказали мне хоть что-то, капитан. Вы предполагаете найти в подвале людей?
– Есть основания так считать. Я знаю ненамного больше вас, Феофан. Фактически только то, что сказала принцесса, а она была слишком взволнована, чтобы говорить связно. И мне не хотелось бы ее сейчас расспрашивать.
Лекарь согласно кивнул.
– Сколько времени закрыт подвал?
– Я так понял, не менее тринадцати суток. Если она, конечно, не ошибается в своих предположениях.
– Я слышал, что принцесса говорила о воздухе. А есть ли там вода, пища? В особенности вода?
– Я не знаю.
– Если воды нет, они скорее всего мертвы.
– Да.
– Кто там, капитан? Впрочем... Не отвечайте. Мне достаточно знать, что кто-то из тех, что находятся внизу, очень ей дорог. А это я вижу сам.
– Это не спрячешь.
– Согласился Бертрам.
– Как лекарь, заботящийся о здоровье своей пациентки, я бы очень хотел, чтобы этот человек был жив. И... Знаете, не как лекарь - тоже.
– Вы хороший человек, доктор. Извините, что я вас обидел.
– Честно говоря, я сам вас спровоцировал. При дворе иногда удобней всего быть слепым и глухим, в особенности лекарю. Мы, знаете ли, частенько имеем дело не с лучшими сторонами жизни. А сегодня я особенно взволнован, так что и вы извините.
– Скажите, Феофан. Если предположить худшее из того, что мы можем увидеть там, в подвале. Насколько фатальным это может стать для принцессы?
Феофан пожевал губами, ответил, не глядя на Бертрама:
– Это вопрос не к лекарю, капитан. Нет, это вопрос не к лекарю. Я не волшебник, простите. Пойду распоряжусь насчет обеда.
– 4 -
Когда кирка, звонко врубавшаяся в камень, вдруг глухо ухнула и завибрировала, уйдя острием в пустоту, работа ненадолго приостановилась.
Открывшееся отверстие размером было не больше абрикосовой косточки. Тем не менее, все сгрудились вокруг него; один из гвардейцев опустился на колени, пытаясь заглянуть
– Ну надо же.
– Сказал Спардис, стоявший рядом с капитаном.
– А я почти не верил, что там действительно есть какой-то подвал.
Бертрам взглянул на него неодобрительно.
– Там совершенно темно.
– Сообщил заглядывавший в отверстие гвардеец.
– Пахнет неприятно. Звуков не слышу.
И, наклонившись к дыре, крикнул:
– Эй, есть тут кто живой? Отзовись!
Напряженная, как струна, Алина выпрямилась в кресле, пожирая взглядом столпившихся вокруг отверстия людей.
– Отойди-ка, - скомандовал Бертрам гвардейцу. Сам, кряхтя, опустился на колени. Прислушался. Принюхался.
Поманил к себе Феофана.
Лекарь и капитан гвардии встретились взглядами, лекарь почти незаметно кивнул.
– Ну, чего встали?
– Недовольно сказал Бертрам, выпрямляясь.
– Продолжайте работать. Постарайтесь большие куски внутрь не ронять.
– Это непросто.
– Заметил кто-то из гвардейцев.
– Было бы просто, я бы об этом вообще не говорил.
– Отрезал Бертрам.
– Что там, Бертрам?
– Послышался тихий, почти шелестящий голос Алины.
– Рано что-либо говорить, Ваше Высочество. Отверстие очень мало. Ничего не видно и не слышно.
– Хорошо.
– Как-то очень тускло выговорила принцесса.
Бертрам взглянул на нее удивленно - и только теперь заметил, что девушка до крови прокусила губу. Охающая сиделка уже промокала салфетками рот принцессы.
– Все будет хорошо, детка.
– Сказал капитан неожиданно для себя самого.
– Тринадцать дней - не так уж много. У тебя все еще есть твой шанс.
Кажется, в глазах принцессы мелькнуло что-то вроде благодарности. А вот Феофан смотрел на Бертрама явно неодобрительно.
– Зачем вы ее обнадеживаете?
– Спросил лекарь капитана некоторое время спустя, выйдя вслед за ним в зал.
– Вы ведь идентифицировали запах, или я вас неправильно понял?
– На первый вопрос - не знаю.
– Хмуро буркнул Бертрам.
– Само вырвалось. На второй - да. Я не ошибся?
– Трупный запах, несомненно. Смешивается с другими, пока еще слабый, но... Я лекарь. Я не мог ошибиться.
– Это еще ничего не значит. Там был не один человек.
– Слабый довод, капитан. Я хочу посоветоваться с вами. Я не сторонник таких методов, всегда считал это нечестным, но сейчас... Я всерьез думаю, не дать ли ей снотворное в чае. Хуже не будет, если она узнает все потом, позже.
– Как знать.
– Задумчиво проговорил Бертрам.
– Она слишком слаба.
– И сколько вы сможете продержать ее на снотворном, Феофан? Полагаете, она сильно окрепнет за это время?