Пламя над бездной (другой перевод)
Шрифт:
Йоханна вернулась в задымленное тепло дома и захлопнула дверь.
Ей бы сейчас впору торжествовать…
Глава 18
Грамотей Джакерамафан никому не рассказывал о походе к Двуногой. Разумеется, стражник Проныры все слышал. На самношке эта стая, вероятно, ни бум-бум, но ссору видела. Так или иначе, слух разойдется.
Несколько дней он слонялся вокруг замка. Много времени просидел над остатками записной книжки, пытаясь воссоздать чертежи. Его нескоро теперь допустят к Даннику, особенно в присутствии Йоханны. Грамотей понимал, что посторонним он кажется смельчаком, но в действительности решение напроситься в гости к Йоханне стоило ему немалых
Впрочем, Грамотею во многих отношениях повезло. Он родился при расколе стаи в Рангафире, на восточной границе Республики. Родитель его был богатым купцом. Джакерамафан унаследовал некоторые таланты, но усидчивости и терпения, необходимых в скучном повседневном деловодстве, был начисто лишен. Зато его стаебрат эти качества приобрел в избытке; семейное дело процветало, и брат (в первые годы) щедро делился с Грамотеем. С ранних лет Грамотей прослыл интеллектуалом. Он читал все подряд: книги по естественной истории, биографии, пособия для заводчиков. В итоге он собрал крупнейшую в Рангафире библиотеку, где было более двухсот томов.
Уже тогда Грамотея посещали грандиозные идеи. Найди они достойное воплощение, братья стали бы богатейшими купцами на всем Востоке. Увы, неудачи и полное отсутствие воображения у брата обрекли ранние проекты Грамотея на провал. В конце концов брат выкупил его долю, и Джакерамафан уехал в Столицу. Не было бы счастья, да несчастье помогло. К тому времени он разросся до шестерки и жаждал повидать мир. К тому же… в столичной библиотеке насчитывалось целых пять тысяч книг, содержавших всю историю и опыт всего мира! Его личные записные книжки уже сами стали библиотекой. Университетские стаи, однако, не нашли для него времени. Составленный Грамотеем сводный очерк естественной истории отвергли все издатели, пришлось издавать отдельные фрагменты за свой счет. Было ясно, что сперва нужно достичь успеха в мире, живущем лишь действиями, а затем уже воплощать идеи, привлекая к ним должное внимание. Решив так, он подался в шпионы – выведать секреты Тайного Острова Шкуродера. Сам Парламент ему будет благодарен!
С тех пор миновал почти год. То, что случилось за это время – вся эта история с летающим домом, Йоханной и Данником, – превосходило самые смелые мечты Грамотея (а Грамотей мог поклясться, что мечты эти уже были безудержно смелы). Библиотека Данника содержала миллионы книг. С помощью Йоханны он надеялся отшлифовать свои идеи, чтобы стереть шкуродерников с лица планеты. Вернуть Йоханне летающий дом. Даже небо его не остановит!
А теперь так вот получить от нее по мордам… он поневоле ударился в самоанализ. Может, Йоханна просто рассердилась при упоминании Странника? Он был уверен: Йоханне Странник бы понравился, разреши она себе это. Впрочем… а вдруг его идеи не так уж и гениальны, по крайней мере в сравнении с человеческими?
Мысль эта совсем испортила ему настроение. Тем не менее он закончил восстанавливать чертежи и даже придумал кое-что новенькое. Возможно, стоит прикупить еще шелковой бумаги.
Тут явился Странник и вытащил его в город.
Джакерамафан заготовил полдюжины объяснений тому, почему он больше не работает с Йоханной. Пару-тройку он испытал на Страннике, спускаясь вместе с ним в гавань по замковой дороге.
Послушав минуты две, приятель обернулся к нему одной мордой:
– Да ладно, Грамотей, когда захочешь снова, приходи. Рады будем тебя видеть.
Грамотей отлично чувствовал отношение других к себе и, в частности, превосходно улавливал покровительственные нотки. Наверное, он помрачнел, потому что Странник продолжил:
– Я сказал, как есть. Древорезчица и та о тебе спрашивала. Ей нравятся твои идеи.
Была то сладкая ложь иль нет, но Грамотей повеселел.
–
Древорезчица нынешняя – зрелище жалкое, но Джакерамафан немногими восторгался так же, как Древорезчиком из хроник.
– И что, никто на меня не сердится?
– Ну, Проныра немного ворчит. Он сильно нервничает, что ему поручили охранять Двуногую. Но ты хотел того же, что и мы все.
– Угу.
Даже не будь Данника, Йоханна Ольсндот оставалась бы самым удивительным существом в мире: разум стайного уровня, но в единственном теле! Можно было подойти к ней вплотную, коснуться, и все это не мешало мысли. Сперва такая свобода настораживала, но затем все они быстро прониклись симпатией к гостье. Для стай телесная близость всегда сопряжена с безумием – сексуальным или боевым. А как было бы приятно сесть у огонька рядом с другом и завести неспешную интеллектуальную беседу! У Древорезчицы возникла теория, что цивилизация Двуногой от природы более эффективна, чем любая стайная, ведь людям так легко сотрудничать, они быстрее обмениваются знаниями и легче приступают к совместному труду. Йоханна Ольсндот, однако, оказалась для теории крепким орешком. Если Йоханна нормальный человек… что ж, удивительно тогда, как люди вообще умудряются хоть в чем-то сотрудничать. Иногда она бывала дружелюбна, обычно после работы с Древорезчицей. Она вроде бы понимала, что Древорезчица стара и немощна, поэтому реже принимала покровительственный вид, отпускала едкие замечания, искала любой повод для обиды. Но иногда вела себя так, как вчера вечером.
– Как там с Данником? – спросил он, помолчав.
Странник пожал плечами:
– Как и прежде. Мы с Древорезчицей уже хорошо читаем на самношке. Йоханна нас обучила – в смысле, Древорезчицу, а та уже меня, – как использовать большую часть возможностей Данника. Там столько всего, что можно мир вверх дном перевернуть. Но сейчас важнее сконцентрироваться на изготовлении пороха для пушек. Вот на этом этапе у нас, надо сказать, стопорится.
Грамотей понимающе кивнул. С аналогичной проблемой он сталкивался всю свою жизнь.
– В любом случае, если справимся до середины лета, то, может, получится разбить армию Шкуродера и вернуть себе летающий дом до начала зимы. – Улыбка Странника растянулась на несколько морд. – А затем, друг мой, Йоханна позовет своих сородичей на помощь… и мы посвятим все свои жизни изучению внешников. Я обойду миры вокруг иных звезд!
Об этом они уже говорили. Страннику такая идея явилась даже раньше, чем Грамотею.
Они свернули с замковой дороги на Краеровную. Грамотей немного повеселел при мысли о скорой встрече с торговцем; может, тот сумеет помочь. Он впервые за несколько дней с интересом осмотрелся вокруг. Город древорезчиков был приличных размеров, немногим меньше Рангафира: в стенах и окружающих домах обитало почти двадцать тысяч стай. День выдался холоднее предыдущих, но сухой. Холодный свежий ветер гулял по рыночной площади, донося слабые запахи плесени, стоков, пряностей и свежераспиленного дерева. Над головами висели низкие темные облака, холмы вокруг гавани были в тумане. Явственно чувствовалось приближение весны. Грамотей забавлялся, продырявливая когтями слежавшийся у мостовой снег.
Странник свернул в проулок. Тут стоял дым коромыслом, каждые семь-восемь ярдов попадались прохожие. У нужного Грамотею лотка стало еще хуже. Мыслезавесы были довольно тонкие, и в народе древорезчиков отыскалось больше любителей изящной словесности, чем где бы то ни было на памяти Грамотея. Он едва сохранял ясность мышления, проталкиваясь к лотку. Торговец восседал на высоком помосте с толстой обивкой; ему-то мыслерокот особо не мешал. Грамотей свел морды вместе, сконцентрировал внимание на ценах и товарах. В прошлой жизни он в этом неплохо разбирался.