Пламя обжигает
Шрифт:
У него не возникло проблем с тем, чтобы догнать остатки грузовиков. Те остановились примерно в пяти километрах от выхода из туннеля. Решали, куда податься. На его появление отреагировали с радостью. Вернее, они думали, что он привез ту, которая остановила поток грайверов. Он и привез...
Ее хотели похоронить тут же, по всем законам и с молитвами. Он не позволил. Был зол на них, на грайверов, на себя. На весь мир.
Они решили ехать в Феникс. Уговоры не потребовались. Но ему было уже плевать.
Сейчас же особняком среди людей убежища выделялся непонятно как затесавшийся сюда
Улыбка исчезла только раз - когда Кэр достал из машины тело Дезире. Старик точно почувствовал это, тенью оказался рядом.
– Чего тебе?
– грубо спросил эрсати - Хилки мешал ему пройти.
– Красивая девочка больше не дышит, - сказал старик и хотел было дотронуться до лба Дезире.
Кэр не позволил, отступил.
– Тебе есть кем заняться. Вон сколько живых. Похоже, они нуждаются в тебе.
– Хилки очень жаль...
– голос старика дрогнул.
– Мне тоже, - эрсати твердо двинулся прочь. Только слез и причитаний сумасшедшего ему не хватало. Пусть лучше займется новоприбывшими, а заодно проверит - все ли они ищут защиты или некоторые задумали провести еще один теракт? Если в Иерусалиме все еще существует намерение внедрить внутрь стен Феникса своего человека - сейчас для этого наилучшее время. Здесь можно внедрить и сотню агентов. Другой вопрос: а нужно ли это? После того, что произошло в столице, Иерусалиму вряд ли в ближайшее время снова встать на ноги. А если все верно и его глава действительно погиб, то подняться не получится вовсе. Даже если отступят грайверы, снова удержать огромные территории под единым правлением просто некому. Добро пожаловать в анархию и к испытанному принципу выживания: каждый сам за себя.
Впрочем, сейчас эрсати было глубоко плевать и на Иерусалим, и, откровенно говоря, на Феникс. Он сам виноват в том, что случилось с Дезире. Только он. Винить больше некого. Срывать злость не на ком. Его предупреждали - он не послушал.
Какой итог?
Несколько сотен перепуганных беженцев. Это не военная сила - это обуза и ничто больше. Но его роль в их спасении сыграна. Дальше пусть работают специалисты убежища.
Кэр старался не думать о том, какую цену пришлось заплатить за их спасение. Для него она в любом случае слишком велика.
Он как мог быстро разобрался с насущными делами и растворился в коридорах Феникса. Подальше от знакомых, подальше от чужих: сочувствующих и безучастных. Голова не работала. Что делать дальше - непонятно. Цели, ясные неделю назад, разлетелись в ничто. А новых нет. Они появятся - эрсати знал, но пока предпочел скрыться от всего.
Единственное, что сделал прежде, - отнес тело Дезире в морг. Отнес на руках. Его встретили холод и стерильность обложенного кафелем помещения. Здесь затаилась смерть. Именно здесь
Как такое может быть? Как он мог допустить ее гибель?
Человек рядом что-то бубнил о том, что все сделает сам. Чтобы эрсати не беспокоился.
Беспокойство? Наверное, сейчас бы даже Дезире не смогла прочесть в нем ни единой эмоции. Кэр закрылся, отгородился от мира толстыми каменными стенами. Сквозь них не пробиться. Он не пустит.
А потом он будто отключился и ушел. Не помнил, где был. Целый день просто выпал из памяти.
В голове крутились какие-то мысли, какие-то воспоминания. Они сливались в единый тягостный поток без начала и конца, даже без берегов. Сплошное студенистое марево. Вроде бы его пытались вызвать по коммуникатору, оставшемуся висеть на руке. Он не отвечал. А может, просто не слышал вызова.
За весь день в памяти более-менее отчетливо отложился только один момент: встреча с Ани. Каким-то непонятным образом он забрел в детские отсеки убежища. Или же встретил детей в одном из коридоров... не помнил. Только очнулся от пронзительного крика. Девочка чуть было не сбила его с ног, запрыгнула, обхватила руками и ногами.
Так они стояли несколько минут. Он не знал, что сказать. Она - притихшая, точно мышь.
И все же она задала вопрос, которого он боялся:
– Где Дезире?
Он пробурчал что-то невнятно, неуклюже оторвал малышку от себя. Она поняла. Кэр все видел по ее глазам - большим и дрожащим от скапливающихся в них слез. А потом он просто ушел. Не говоря больше ни слова. Даже не ушел - убежал. Позорно, боясь ее слез, ее расспросов, ее горя.
В тот день Кэр так и не напился, хотя очень хотелось. Несколько раз он уже решался послать всех к чертям и по самую макушку залиться какой-нибудь гадостью, которую гонят в убежище. Но что-то останавливало. Сам не мог объяснить. Стыд? Он не знал.
В конце концов, заперся в комнате, где всего неделю назад жил с Дезире. Казалось, она вот-вот вернется. Вышла на работу или навестить Ани. Сейчас постучит в дверь...
В дверь никто не постучал.
Он все же уснул, хоть сон и не был спокойным. Эрсати снова и снова оказывался в том злосчастном туннеле, снова и снова пытался спасти Дезире. Не мог. Грайверы то наваливались сотнями обезумевших от жажды плоти тварей, то вырастали до потолка, то отращивали себе длинные щупальца с костяными клинками-серпами.
Лишь ближе к утру (наверное, утру - так Кэру показалось) взбудораженное сознание сдалось.
Но поспать долго не дали.
Он проснулся от настойчивого металлического скрежета. Попытался выбросить из головы отвратительный звук. Получилось. Скрежет исчез, зато появились шаги.
Эрсати заворочался.
'Кого там принесло?!'
– Кэр!
– голос женский, противный, требовательный.
– Чего надо?
– эрсати не открыл глаз.
Голос Марны он узнал сразу. Она просто так не слезет и по ерунде беспокоить не станет. Значит, сон отменяется. А жаль. Как хорошо не думать!