Пламя страсти

Лей Тамара

Тряхнув головой, Лайм усилием воли развеял воспоминания о былом и, повернувшись, направился к двери. Но не сделав и нескольких шагов, замер на месте, как вкопанный. Что-то в этой комнате показалось ему знакомым и заставило его остановиться и осмотреться по сторонам.

Нахмурившись, рыцарь снова вернулся к кровати. Хотя постель не была убрана, он знал, что Джослин не спала в ней прошлой ночью. Скорее всего она сидела, опираясь на подушки, и нетерпеливо ждала прихода Иво.

Глубоко вздохнув, Лайм уловил тонкий аромат, исходящий от белья. В мгновение ока ярость

сменилась любопытством. Взяв край простыни, мужчина поднес его к лицу. Тот же самый завораживающий аромат роз, который он услышал при первой встрече с Джослин в саду! Только теперь он сочетался не с запахами дерева и земли, а со сладостным благоуханием тела женщины. Женщины, которая ненавидит его и которая его обманула.

Выронив край простыни, Лайм решительно зашагал к двери. Пришло время отправляться в путь.

Глава 5

— Ты хочешь знать, как умер Мейнард? — раздался под сводами церкви тихий вкрадчивый голос.

Джослин, полагавшая, что находится в святом храме одна, невольно вздрогнула от неожиданности.

— Отец Иво?

— Да, это я, дитя мое.

Разжав сложенные в молитве руки, женщина подняла глаза на мерцающее в полутьме пламя свечей.

— Я думала, что я здесь одна, — проронила она, встретив взгляд священника, устремленный на нее поверх горящих свечей.

— Человек никогда не бывает один в храме Господнем, леди Джослин.

Молодую вдову помимо воли охватило беспокойство, по спине пробежал холодок. Косясь на фигуру отца Иво, черным пятном застывшую в тени, она поднялась с колен и отошла от места, на котором провела в молитвах целый час.

— Конечно, вы правы.

— Я вижу, вы напуганы. Я почувствовал ваш страх, как только переступил порог церкви.

— Разве у меня нет причин для беспокойства?

Иво склонил голову.

— Есть. И даже больше, чем вы думаете, леди.

Видимо, он пришел сюда именно для того, чтобы рассказать ей об этих причинах, решила Джослин. В дороге — они скакали до Лондона без остановок — у нее не было возможности расспросить о смерти мужа. Теперь же, когда они наконец расположились в доме старого знакомого отца Иво, вдова надеялась услышать правду и узнать о роковой роли, которую сыграл Лайм Фок в жизни Мейнарда.

— Расскажите мне о муже, — попросила она.

Шагнув к ней, священник вышел в освещенное пространство.

— Присядьте, леди Джослин.

Она предпочла бы стоять, однако послушно опустилась на скамью.

Иво неторопливо пересек зал и сел рядом с ней.

— Должен признаться, что мой племянник, ваш муж, был не без греха, — начал он издалека. — Как вы, наверное, знаете, он любил выпить и тратил слишком много денег.

О, Джослин знала это слишком хорошо!

— Однако Мейнард не виноват в том, что жил во грехе. Его подтолкнули к распутной жизни.

— Подтолкнули?!

— Да. Уильям беззастенчиво поощрял страсть Мейнарда к выпивке и азартным играм. Так как ваш муж становился уязвимым и зависимым, когда выпивал, ему приходилось выпрашивать деньги из своей собственной казны. Такое

положение дел как нельзя лучше устраивало Уильяма, ведь он получал неограниченную власть над баронскими владениями. Вы же сами знаете, как он стремится завладеть Эшлингфордом сейчас.

Эту же историю Джослин уже слышала от Мейнарда, когда он несколько раз приезжал в Розмур перед их свадьбой. Униженный и оскорбленный старшим братом, ее муж был вынужден передать Лайму бразды правления в родовом поместье отца. С каждым днем его влияние в Эшлингфорде все более и более ослабевало, пока у него не осталось, наконец, ничего, кроме бесполезного баронского титула.

— Я никогда не понимала, почему Мейнард не обратился с прошением к королю и не попросил избавить его от брата.

— И вы еще спрашиваете, почему? После встречи с этим негодяем и самозванцем?

Да, верно, Лайм Фок, появившись в Розмуре верхом на боевом коне, поверг ее в ужас. Но неужели и король боялся его?

— Он опасный человек, леди Джослин, — продолжал Иво. — И именно поэтому Мейнард держал рождение Оливера в тайне.

Женщина прекрасно помнила, что ее муж действительно опасался за жизнь сына, но никак не могла взять в толк, почему он даже не попытался избавиться от незаконнорожденного сводного брата.

— Но какое отношение это все имеет к смерти Мейнарда?

— О, самое прямое! Как я уже говорил, Уильям не убивал брата собственноручно, однако именно он виноват в его смерти. — После непродолжительной паузы священник продолжил: — Перед смертью племянник признался мне в том, что они с Уильямом заключили договор накануне вечером. Именно поэтому ваш муж и напился. Дело касалось денег. Уильям отобрал все, что принадлежало Мейнарду. Все до последнего гроша. — Иво раздраженно тряхнул головой. — С горя барон выпил лишнего, а затем потребовал подать ему лошадь. И Уильям вместо того, чтобы удержать брата от столь безрассудного шага, позволил ему отправиться в дорогу. Ночью. Одному. И к тому же, пьяному.

— И что же случилось потом?

— Отъехав совсем недалеко от замка, Мей-нард упал в овраг. Хотя он сумел выбраться на дорогу и пешком добрести до Эшлингфорда, его раны оказались смертельными.

Только теперь Джослин все поняла: руки Лайма Фока не запятнаны кровью, но его совесть нечиста. Она не перестала опасаться его, но не могла не осознать, что и Мейнард тоже виноват в том, что так рано ушел из жизни. В конце концов, он был двадцатишестилетним мужчиной, а не ребенком, достаточно самостоятельным человеком, чтобы нести ответственность за свои поступки.

— Спустя несколько часов мой племянник умер от внутреннего кровотечения. На моих руках.

Искренняя скорбь и боль, прозвучавшие в последних словах, почти до неузнаваемости изменили голос святого отца.

Молодая вдова осознала, как сильно отец Иво любил Мейнарда. И только ему, в свою очередь, Мейнард доверял. При жизни муж не вызывал у Джослин никаких чувств, сейчас же сердце ее дрогнуло и наполнилось сочувствием. Но скорее не к покойному, а к искренне скорбящему священнику.

— Я сожалею о случившемся.