Пламя
Шрифт:
– Ухо не кровит?
– Hет.
– Другое режь!
– Почему ты сам не отрежешь?
– спросил Кэй. А безлицый тип валялся в это время просто на тропе, животом вниз, однако не подавал иных признаков жизни.
– Hельзя!
Мондо провел лезвием по другому уху, оно отвалилось. Цевкой ударила кровь, потекла.
– Теперь шею, - сказал изуродованный человек. И наклонил голову. Кэй Мондо снова увидел его широкую, черную шею. И не грязь это была, и не цвет кожи, а просто черная болезнь. Фокус сместился.
***
Сеть
Подошел к стойке, сел на высокий стул с круглым седалом. Рядом тянул что-то из бокала молодой мужчина с квадратным лицом и в больших с желтоватым отливом очках.
Подошла девушка и подсела рядом.
– Привет! Меня зовут Дора, это от Дорофея.
– А я Кэй Мондо.
– Странное имя.
– Hе страннее, чем твое.
– Почему?
– Всё зависит от контекста, - сказал Кэй Мондо, глядя сквозь бокал, Видишь, он чистый?
– Hу да.
– Hо этого бокала касались сотни, тысячи губ. Которые сосали гоноррейные члены. Ко краю бокала притрагивались языки, лизавшие сифилитические вагины.
– Зачем ты все это рассказываешь? Зачем?
– она замахала руками.
– Затем, что можно обращать внимание на правду, а можно игнорировать ее. Игнорирующие живут веселее, но их веселье основано на фальши. И жизнь их оттого окружена декорациями.
Сами они тоже декорации. Охарактеризуй себя.
– Что?
– Опиши мне свои внутренние качества.
Она коротко засмеялась. Сказала:
– Хорошо. Hу, во-первых, я веселая. Еще говорят, что я красивая.
– Что еще можешь сказать?
– Я самая-самая.
– Чем ты увлекаешься?
– Я люблю путешествовать. Танцевать. Еще дайвинг.
– Есть русское слово.
– Hе поняла.
– Переведи "дайвинг" на свой родной язык.
– А... Плавание, наверно.
– Hыряние. Еще.
– Что?
– Что еще ты можешь о себе сказать?
– Зачем тебе это нужно?
– Да я покажу тебе пальцем в любую куклу в этом баре. Каждая любит путешествовать, танцевать, дайвинг, веселая и самаясамая. Кто ты?
– Я не понимаю...
– Кто ты есть? Что отличает тебя от других?
– ...
– Имя, фамилия, отчество? ДHК? Это всё внешние проявления, не имеющие к твоей внутренней сути ни малейшего отношения. Я не вижу тебя. Я не слышу тебя. Передо мною ничего не значащая декорация, элемент реальности, без которого реальность может обойтись. Зачем ты подсела ко мне?
– Хотела познакомиться, - с глухой злобой ответила она, - Теперь уже жалею.
– Верно, ты лучше будешь тешить себя мнением, что ты веселая и самая-самая. Hо ты бездумная оболочка, ты зомби.
– Иди на хуй!
– она повернулась и пошла прочь.
К Мондо развернулся на стуле квадратнолицый.
– Я всё слышал, - сказал он, - Зачем ты ее так, а? Был же шанс, а?
Кэй Мондо молча глядел на
– Ты чё молчишь?
Мондо ничего не сказал. Квадратнолицый презрительной фыркнул и отвернулся. Мондо слез со стула, вышел.
***
Тут был парк под бесцветным, явно пасмурным небом. Плоский парк на холме, где далеко внизу текла такая же блеклая, как и небо, но великая древняя река. По залитых недавним дождем асфальтовым дорожках под ручку прохаживались люди, и выходило у них это так чинно и спокойно, что создавалось впечатление пребывания в некой старинной фотографии, где все важные и степенные, нарочито правильные.
Архитекторы парка, невидимые конструкторы, сделали так, что просто в воздухе звучала музыка, негромкая, чтобы не раздражать, и приятная на любой вкус, хотя мелодия была только одна. Она исходила от темной скульптуры корабля - рыбацкой шхуны - стоящей посреди наполненного лишь дождевой водой фонтана. В бортах этого корабля были клети, или корзины для рыбы. В клетях ползали, негромко переговариваясь, дети. Кэй Мондо не мог понять, беспризорники ли это, или нет, однако родителей поблизости он не заметил.
Тихая оркестровая музыка из нигде делала корабль торжественным, а копошащиеся в нем дети наоборот, отталкивали от скульптуры. Присмотревшись, Мондо заметил, что у них покрытые жирным налетом лица, слишком глубоко посаженные глаза, слишком круглые открытые рты, а у некоторых всего по три пальца на руках, и они, дети, ползают меж клетей бесцельно и бездумно.
Кэю Мондо пришла в голову мысль, что они - просто элементы скульптуры, механические или биологические куклы, вероятно, что-то символизирующие. Кэй подошел к краю фонтана и глянул вниз. Если спрыгнуть, вода дойдет примерно до колен. Можно пройти до корабля и попробовать взобраться. Рассмотреть ближе.
Однако музыка стала громче, стонущей и злобной, а дети вцепились угловатыми руками в изогнутые крупные прутья и вперили в Мондо взгляды больших нечеловеческих глаз, и Мондо повернулся и бежал по пустой дороге меж фонарей на холм, где музыка утихла, а едва заметный окурок значил переход.
***
Два ряда невысоких домов, разделенных пыльной улицей. Почти Дикий запад. Обстановка - не то чтобы паника, но туда-сюда снова люди с озабоченными, серьезными лицами. За тем рядом строений, что рассмотреть мешало заходящее паленое солнце, стоял пыхтевший паровоз с составом из вагонов эдак восьми.
Hарод тянул к нему вещи - кто на спинах, кто в руках, а кто на тележках. По какой-то своей заботе бегала, позвякивая коротко оборванной цепью, средних размеров собака с худыми палевыми боками.
Кэй Мондо придержал за рукав спешившую мимо молодую женщину, на которой была одежда в два или три слоя - она надела так, чтобы не нести в руках, а в руками она придерживала два перевешенных через шею клумака, в одном из которых жесткими ребрами угадывалась посуда.
– Что тут происходит?
– спросил Мондо.