Пламя

Макголдрик Мэй

– И вы верите во все эти россказни? – скептически спросил Гэвин.

– Конечно, нет! – Этол покачал головой. – Я отношу их на счет причин, которые нужны были этим людям, чтобы объяснить свое бегство с земель, на которых их предки работали со времен Ноя. Еще я полагаю, что мужчин всегда раздражает тип женщин, которые способны выжить без их участия. Однако мое мнение изменилось, когда я сам испытал на себе их враждебность.

Теперь внимание Гэвина полностью переключилось на графа.

– Это случилось в первое лето, когда Джоанна приехала в замок Айронкросс. Я часто бывал здесь. Да и она не была в горах чужестранкой…

– Полагаю, что это было прошлым летом. – Гэвин уловил нотки недружелюбия в собственном голосе и уставился

вниз, на ручей, в то время как Этол пристально смотрел на него. Хотя сейчас было явно неподходящее время, у Гэвина появилось нестерпимое желание свернуть ему шею.

– Летом позапрошлого года, – медленно произнес граф. – Это было первое лето, когда Айронкросс стал ее домом. Я был здесь постоянным гостем. Но осенью ее отослали ко двору. Спустя год она вернулась с известием о… – Он замолк. Лицо его потемнело и исказилось от ярости.

Гэвин знал, что Джоанна вернулась в Айронкросс после помолвки с Джеймсом Гордоном. Но как он сам мог забыть об этом? Охватившая его волна гнева повергла лорда в оцепенение. Ведь она жива и по закону принадлежит другому. Та ненависть, которую ощущали оба мужчины, казалось, повисла в окружавшем их воздухе. Через некоторое время гость немного успокоился и продолжил свой рассказ:

– Ладно, с этим теперь покончено. Но в то первое лето я почти сразу обнаружил, что она регулярно посещает аббатство. И каждый раз, когда я спрашивал ее об этом месте, она демонстрировала невероятный энтузиазм в отношении этих людей и их занятий. Создавалось впечатление, что она обнаружила группу ангелов, живущих среди нас, смертных.

– Входила ли аббатиса Мать в число тех, кого она так восхваляла? – спросил Гэвин.

– Безусловно, и в первую очередь, – кивнул горец. – Джоанна считала, что эта старая женщина является источником добродетели в аббатстве. Вследствие духовного влияния аббатисы на толпу ее последователей она смотрела на Мать со священным трепетом. Джоанна восхищалась старухой и уважала ее.

Гэвин машинально дергал себя за мочку уха и смотрел на вершину холма, напряженно размышляя над вопросами, не дававшими ему покоя.

– Так что же случилось потом?

– Как я уже упоминал, будучи владельцем замка Бэлвени, я в течение многих лет не раз слышал разного рода рассказы об аббатстве. Но когда… когда я собрался посвататься к Джоанне, то решил, что нужно в конце концов узнать правду об этом месте… и о самой Матери. Поэтому я отправился туда вместе с Джоанной.

– И насколько ее описание аббатства и самой Матери соответствовали тому, что вы увидели?

Взгляд серых глаз Этола остановился на Гэвине.

– Кроме Матери, я не увидел там ни души. Это было очень странно, поскольку наступило время сбора урожая, но на полях никого не было. Вообще ни единого человека. Это была самая жуткая картина, какую я когда-либо видел. На следующий день, когда я спросил Джоанну об этом, она ответила, что мое появление, должно быть, испугало крестьян. Возможно, добавила она, в следующий раз они будут вести себя более приветливо.

– И когда вы вернулись, все было иначе?

Этол хмыкнул.

– Нет, разницы не было никакой. Но со свойственным мне упрямством я думал, что мне удастся подчинить своей воле кучку женщин. Я считал, что это всего лишь запуганные, безликие и незаметные существа! В итоге получилось так, что меня заставили почувствовать собственную незаметность.

– В течение всего этого времени, – мрачно спросил Гэвин, – как относилась к вам Мать?

– Она терпела мое присутствие, думаю, только из-за Джоанны. Но ни разу она так и не обратилась ко мне. Я приезжал сюда пять-шесть раз, пока Джоанна не попросила меня прекратить эти визиты. Стало совершенно очевидным, что мое присутствие в аббатстве оказывало какое-то негативное влияние на ее взаимоотношения с этими женщинами. В конце концов она предпочла их мне.

Гэвин отвернулся от горца, помрачневшего от воспоминаний. В его

рассказе еще предстояло разобраться, но одно было очевидным: сила связи Джоанны и женщин из аббатства, включая и Мать, была значительно крепче, чем ее чувства к этому мужчине. Понятно, что Этол считал себя в этом деле истцом – человеком, который претендовал на ее руку. Но Джоанна отвергла его, вначале исключив из своего мира, а затем обручившись с другим. Гэвин снова посмотрел в направлении аббатства. Хотя он и узнал довольно многое от Матери, но внезапно понял, что информация, которой поделилась Джоанна, возможно, стоит гораздо больше, чем то, что можно выяснить у Матери, Аллена, Этола и всех остальных.

Похоже, что ключи от прошлого хранятся именно у Джоанны.

Глава 14

Он ей не поверил.

За последние месяцы она, должно быть, забыла манеры и некоторые особенности повседневной светской жизни, но четко помнит, каким превосходным оружием может стать насмешка. Для нее было очевидным, что Гэвин Керр воспринял ее откровения как плод больного воображения. Ясно было и то, что у него сложилось мнение о ней как о слабоумной.

«Действительно, – подумала Джоанна, – должно быть, я сумасшедшая, если позволила себе так безрассудно увлечься мужчиной». Отрицать это было невозможно, по крайней мере после того, что случилось прошлой ночью, когда он целовал и ласкал ее и своей комнате. Она не могла забыть ощущения, которые испытала в его объятиях. Теперь она точно знала, что Гэвин Керр очарован ею не в меньшей степени, чем ее портретом. Да и ей самой, хотя и с неохотой, следовало признать, что чувства к хозяину замка возникли у нее задолго до того, как они встретились лицом к лицу. Похоже, она действительно была безрассудной. И с тем же упрямством, с каким он раз за разом возвращал ее портрет в свою комнату, она, движимая сумасбродным желанием, ночь за ночью возвращалась в его комнату, чтобы еще раз взглянуть на этого привлекательного гиганта. Как ни трудно было признаться в этом самой себе, но теперь она точно знала причину своих ночных прогулок в его спальню. В действительности ее предыдущие визиты только казались источником приятного возбуждения. После встречи с ним прошлой ночью она поняла, что это легко может стать привычкой, приносящей невероятное наслаждение.

Но, с другой стороны, кто он такой, чтобы считать ее безумной? Сейчас она представляла его образ в своем сознании, едва ли прислушиваясь к доводам рассудка. Воспоминания о нем, стоящем у двери, когда серый дым от пожара все еще клубился вокруг его великолепного торса, беспорядочно замелькали в голове Джоанны, и она резко вздохнула.

«Ладно, бог с ним», – подумала девушка, выбрасывая, хотя и без особого желания, милое сердцу видение из своих мыслей. Джоанна наклонилась и, вонзая лезвие в твердую землю, постаралась сосредоточиться на своей главной задаче. На протяжении всех этих долгих месяцев ей не был нужен никто, она не собиралась обращаться за помощью и сейчас, когда дело касается борьбы, которую она считала своей по праву.

– Проклятье! – выругалась она, когда кинжал выскользнул из рук. Джоанна выпрямилась и попыталась размять занемевшие суставы – колени, спину, плечи и пальцы, прежде чем снова опуститься на пол склепа. Потихоньку двигаясь назад, молодая женщина возобновила работу, используя острие кинжала, чтобы расширить канал, над которым она работала в течение вот уже нескольких недель. Все мысли о нем она должна выбросить из головы. Она обязана забыть его волнующие поцелуи, его настойчивые руки и нежные прикосновения, которые заставляли ее почувствовать себя женщиной. Ей следует сосредоточиться лишь на одном – на правосудии. Именно поэтому она сейчас здесь. Именно это явилось причиной того, что она провела эти бесконечно долгие месяцы наедине с темнотой, одиночеством и болью. Она должна продолжать работу. Она обязана осуществить план возмездия.