Планета Афон. «Достойно есть»

Severo Мигель

Юрий Владимирович перевёл взгляд в сторону окна, где пастухи всё же сумели организовать кудрявых домашних животных и увести их с дороги. Можно было продолжить движение по направлению к лагерю. «Белые» братья внимательно слушали нашу перепалку, но больше в спор не вмешивались. Значит, признали, что в моих словах прозвучал относительный резон.

– А когда ещё не изобрели фотоаппарат, художники рисовали портреты, и это дало колоссальный импульс развитию живописи, – вдруг неожиданно, как $ из табакерки, брат George возобновил прерванную тираду. – А сейчас?! Зачем утруждать себя? Щёлк – и готово!

– Согласен, –

ВПС даже кивнул от неожиданности. – А ты в театры ходишь, хотя б иногда? Изобрели звукозапись, большинство поют под «фанеру», но разве от этого опера умерла или стала хуже? Разве балет умер? Или с изобретением кино прекратилось живое общение актёров со зрителем? Может, музыканты перевелись в Датском королевстве? Мы сейчас едем не на лошади, а на лошадиных силах, но разве их перестали разводить? Их становится меньше, согласен, некоторые особи вообще вымирают, но ведь и динозавры вымерли. И птеродактили.

– И что, это хорошо? Ты рад этому? – Юрий Владимирович просто брызнул слюной.

– От моего мнения по этому поводу мало что зависит. Согласись?

Брат George снова тупо уставился в окно, словно в экран монитора, ища подходящий ответ.

– Научно-технический прогресс не остановится, если какой-то локальный индивидуум будет испытывать от этого дискомфорт, – решил я ему подсказать. – Времена не выбирают, в них живут и умирают. Когда родился, тогда и пригодился. Господь создал этот мiръ, и не нам обсуждать Его промысел. Будет нужно – будем снова питаться кореньями и охотиться на мамонта. Ездить на лошадях или носорогах, летать на гусях, плавать на дельфинах.

А пока нужно воспринимать мiръ таким, какой он есть. Если хочешь его изменить, то сначала попробуй изменить ничтожную частицу этого мiра – самого себя. К примеру, попробуй обойтись сегодня без ужина или вечерних посиделок. Завтра начать новый день с молитвы или даже с утречка в храм сходить. Не пойдёшь ведь? А хочешь… Не надорвёшься?

Иномарка прогромыхала по колдобинам высохшей до каменного состояния наезженной колеи и въехала в расположение лагеря. Между двух платанов расположилась ещё одна вишнёвого цвета «кобылица-златогривица», а у самого склада отливало синевой допотопное изделие Рижского автомобильного завода. Чуть в стороне от лагеря вальяжно разместились ЗИЛ-157 с кунгом и ещё более допотопный самосвал ГАЗ-51. Справа под кустом едва заметно примостилась «Таврия» времён очаковских, в открытом капоте которой по пояс «утонул» мужичишка богатырского телосложения. Если это был её хозяин, то странно, как он в ней помещался.

– Да уж, теперь я понимаю, откуда такие ностальгические нотки по прошлому, – моя тирада заставила Юрия Владимировича заулыбаться. – С таким металлоломом и в 21-й век! У шефа что, по «совку» жуткая ностальгия? Он не пробовал обновить репертуар?

– На какие шиши? – мои слова вызвали приступ хохота у белорусских братьев. – Слава Богу, это за долги не отобрали. Худо-бедно экспедиция пока держится на плаву.

– Я уж вижу, как она держится. За соломинку, как утопающий в проруби.

– Хоть так, а то вообще закрыть грозятся, – Валера обозначил законное место и заглушил двигатель. – Малороссийские «братья» и так последний хрен без соли доедают, куда им о науке думать, пенсии

платить нечем, шахтёры по полгода зарплаты не видят…

– Вот видишь, – это уже относилось к Юрию Владимировичу, – а в советские времена Україна была одним из феноменов «пестования» окраин. Не так добротно раскормленным, как Прибалтика, но всё же щедро, от души. На маслянистом чернозёме выращивали упитанного, немного сального обывателя, вкладывая в его благополучие ресурсы всей огромной страны.

Помнишь, какую магическую силу имела даже в конце восьмидесятых, когда в России уже карточная система процветала, не говоря о более ранних временах, українская республиканская граница? «Там» всё было. Жители соседних областей, может, и преувеличивали про «всё», но поражались ощущению накопленной добротной субстанции, не тонущей в проруби.

– А теперь все бегут оттуда, как крысы с тонущего корабля, – усмехнулся Валера.

– Почему как? Крысы и есть, – возразил ему приземистый паренёк, не открывший своего имени. Мне дико показалось, что он имел в виду мою незабвенную наставницу.

– Ты поаккуратнее, мы не дома, – осадил его братуха по имени Ясь, по-нашему Яша.

– Да куда уж аккуратнее! По всей планете разбежались в поисках хлеба с маслом. Даже у нас в Минске в борделях одни хохлушки, про остальные страны и не заикаюсь.

– А ты что, во всех странах успел побывать? – с затаённой иронией спросил брат George.

– Кое-где побывал, а друзья полсвета объехали. Порассказали кое-что. Разве что в Таиланде своя мафия, они живут этим, а так куда ни кинь – попадёшь исключительно…

«Белый» брат не успел договорить, потому что на горизонте нарисовался чудный образ моей ненаглядной наставницы. Она успела поменять гардероб, и сейчас её действительно трудно было отличить от пацана. Походка – и та была какая-то мужицкая. Таня проследовала под навес, обозначавший трапезную, и углубилась в беседу с двумя дамами бальзаковского возраста. Одна из них приходилась шефу супругой, а другая, по всей видимости, была учительницей, про которую мне поведала моя шахиня ещё утром. Марина, так, кажется, её зовут.

Меня женские разговоры почти никогда не интересовали, аще убо сплетни собирать – не моя стезя, узнавать новинки моды тем паче. Разве что говорить о музыке, об искусстве, литературе, но раскаты пошловатого смеха обычно сопровождают совершенно иные темы бесед.

Брат George со скоростью крысы, сбегающей с тонущего корабля, скрылся в своём временном жилище, а из огромной кожаной палатки, являвшейся складом, показался мой вчерашний знакомец Виталий Наливайко в паре с молодцеватым парнишкой азиатских кровей. С ним мы ещё не успели познакомиться, поэтому он поспешил исправить досадное недоразумение.

– Рустам, – он протянул мне загорелую десницу, всю в ссадинах и шрамах.

– Мигель, – я на секунду продлил рукопожатие, кинув удивлённый взгляд на царапины.

– Рустам у нас любитель дикой природы, – ответил «белый» брат, как потом выяснилось, во святом крещении Василий. А в свидетельстве о рождении Василь. – У нас тут ёжики захватили жизненное пространство, Рустик их полюбил больше жизни, как и они его.

– Нэ толко ёжики, здэсь и гадюк хватат, – ответил Рустам с явно восточным акцентом.