Планета Багровых Туч (Собрание сочинений: В 11 т. Т. 1: 1955–1959 гг.)
Шрифт:
— Но?
— Я должен был отдать приказ на переброску «Хиуса» после установки последнего маяка. Но еще накануне… вы помните, связь с Михаилом прервалась. Неожиданно прервалась.
– Да, я помню это.
Ермаков помолчал.
— Это был очень странный перерыв: репродуктор вдруг загудел, и я почти перестал слышать Крутикова. Но мне показалось, что он окликнул меня как—то… как—то взволнованно, как—то возбужденно… И с тех пор мне не удается связаться с «Хиусом».
— Что—нибудь случилось с Михаилом?
— Да.
Быков приподнялся.
– Случилось? Что?
Ермаков, не отрывая взгляд от экрана, проговорил:
— Вы
— 3–заметил, конечно. Но…
— Не волнуйтесь, Алексей Петрович. Оснований для беспокойства пока нет. Пока. Во всяком случае, Михаил Антонович жив и… здоров, разумеется. Значит, планетолет в порядке.- Ермаков опять оглянулся на геологов, понизил голос.- Я засек направление на вспышки… Одним словом, вот что…- Он осторожно остановил транспортер, снял руки с пульта и вытащил из стола сложенный вчетверо лист плотной бумаги. Бережно развернул ее.
– Смотрите…
Это была карта исследованной области. Быков разглядел по чти правильное кольцо огромного болота, грязевого кратера, и крестик внутри его - место посадки «Хиуса». Путь «Мальчика» через пустыню и гряду скал к ракетодрому «Голконда–1» был нанесен четким пунктиром. Резко бросалось в глаза чернильно—черное пятно Голконды, окаймленное бледно—серым поясом Дымного моря.
Ермаков указал кончиком карандаша на маленький красный кружок юго—восточнее болота:
— Вот эта точка. Вы видите, это в стороне от болота… Именно отсюда были выпущены ракеты, если, конечно, это были ракеты. Точность определения - пять—семь километров.
— Но как и почему мог перескочить туда «Хиус»?
— Я не говорил, что это «Хиус». Но…
— Что?
Ермаков ссутулился и погладил больную ногу.
— Вот что, Быков. Сейчас мы идем к месту посадки «Хиуса». К болоту. Ракеты могли быть выпущены какой—нибудь экспедицией, знающей, что мы где—то в этом районе. Возможно, это просто автоуправляемая ракета—грузовик с продовольствием. Или там вообще ничего нет. Мы могли видеть атмосферные вспышки… Однако они странно совпадают с нашим условным сигналом. Во всяком случае, Алексей Петрович, все может случиться.
— Ровно в двадцать ноль—ноль?
– спросил Быков.
— В двадцать двенадцать,- холодно уточнил Ермаков.
— А Михаил должен был в случае… должен был сигнализировать ровно в двадцать?
– Да.
Быков отчетливо ощутил в груди холодок нехорошего предчувствия.
Ермаков наклонился к уху Быкова. На мгновение его глаза засветились в сумраке кабины, как у кошки.
— Так или иначе, одну карту я отдаю вам. Спрячьте и держите при себе. Все время держите при себе. Вторая останется у меня, я кладу ее вот сюда, в столик. Геологам говорить ничего не надо. Очень может быть - все это ложная тревога.
— Та—ак. Понятно. А не двинуть ли нам прямо туда?
– глядя прямо в глаза Ермакову, предложил Быков.- Если это люди, зря сигналы подавать они не станут.
— Да. Верно. Но сначала мы пойдем к «Хиусу». А дальше - посмотрим.
Быков сложил карту, сунул ее во внутренний карман.
— Ясно. От Михаила, значит, ничего?
— Ничего, Алексей Петрович. Сейчас я подремлю немного и попытаюсь еще раз. Держите курс на проход в скалах, возвращаемся прежним путем. Идите прямо по карте.
– Слушаюсь. Отдыхайте, Анатолий Борисович. А… А вдруг это все—таки Михаил?..
Ермаков спокойно пожал плечами, покачал головой:
– Не будем делать поспешных выводов.
Надолго настала тишина.
Сзади шутливо—сердитый голос Дауге:
— Ты что машину качаешь? Драть тебя некому!..
— Ладно, ладно,- улыбается Быков.- Спи себе, знай, не буди людей.
Слышно, как Дауге ворочается на своем жестком ложе.
— Все, теперь уж не засну… А ты чего бодрствуешь, полуночник?
— Как так - чего? Машину ве…
— Да я не тебе… Богдан, слышишь?
Быков холодеет - вот оно, опять. За спиной звучит негромкий дикий разговор—монолог:
– Тоже не спится? Ну, ясно - любовник пылкий, глаза сияют подобно чему—то там и свету звезд… А? Нет, зачем же, я в этом смысле человек конченый… Ты мне лучше скажи, в Большой театр достанешь билетик, на «Фауста»? Ха—ха—ха!.. Да нет, серьезно… «Позвольте предложить, преле—естная, вам руку…» Что? Не верю… Но это же колоссально! Ты гений! Честное слово, молодец, Богдан! Ага… У меня другая заветная мечта: отдохну на Земле, подлечусь немножко… Нет, вот волосы выпадают, видишь - прядями целыми… Ну, у тебя не так - такую гриву никакая радиация не возьмет… Погоди, дай досказать…
Быков не выдерживает, оглядывается. В бледном неверном свете экрана лицо Дауге кажется черным. Он сидит, скрестив ноги, повернувшись к рации, глаза закрыты мечтательно. В голосе такое спокойствие, такая убежденность, что Быков вздрагивает: ему кажется, что у рации, слегка покачиваясь по обыкновению на стуле, сидит Богдан - темный силуэт на фоне поблескивающих металлом приборов.
– Подлечусь немного и отпрошусь снова сюда. Космическая палеонтология! Новая замечательная наука! Жаль, я не специалист, но это дело поправимое, тем более, что кое—какими знаниями я обладаю… А? Конечно, можно и так, но это много времени отберет. Я лучше во время отпуска займусь… Конечно! Потом заметь, специалистов по венерианской палеонтологии… Да—да—да—да!
Дауге приглушенно смеется. Быков закусывает губу:
— Слушайте… Тише! Люди спят. Богдан… то есть… это… Гришка! Не спится - займись чем—нибудь.
— Слушаюсь, водитель!
– Дауге зловещим шепотом сообщает своему незримому собеседнику.- Видал? Стро—огий!..
Зашуршало - Дауге улегся опять, замолчал. И снова - шумят моторы, поскрипывает песок под гусеницами, возникают и исчезают беззвучно на экране очертания обломков камня…
«Мальчик» был недалеко от скалистой гряды, когда Быков заметил впереди на пути движения красные пятна и полосы с мерцающим над ними тяжелым лиловатым паром. Необычайный огненный поток преграждал «Мальчику» дорогу. Быков остановил транспортер и вполголоса позвал Ермакова. Некоторое время они оба, склонившись над смотровым люком, молча вглядывались в странное явление.