Планета Эстей
Шрифт:
– Честно-честно! – горячо подтвердил Чиполлино. – А ты можешь прятать хвостик взаместо ног, там, в Красных Губах?
– Ага…
Так они познакомились.
И уже спеша «прятать хвостик», они оживлённо болтали, рассказывая друг другу о том, как, кого и почему зовут, кто откуда вообще здесь взялся, и что же теперь они все вместе вдвоём собираются делать.
– Я без тебя чуть не свихнулся тут уже! – торопился изложить события по порядку Чиполлино. – Знаешь какие у них письки?
– У Макинки и Недотрожки? Конечно знаю, – Русалочка рядом с торопливо семенящим по дну Чиполлино выглядела просто неторопливо прогуливающейся по саду. – А для чего нужны
– Там на земле они могли заставить плакать кого угодно! – Чиполлино гордо вскинул головку. – А я сам совсем не умею плакать, потому что я – луковка!
– И я тоже совсем не умею плакать, – согласно закивала Русалочка, – У нас в море вообще никто не плачет. А зачем заставлять плакать?
– Ну не знаю… – Чиполлино даже приостановился в смущении на немножко: этот вопрос в его луковой головке как-то ещё ни разу не возникал и ни разу его не тревожил. Ему даже стало немного стыдно. – Ну может быть… может быть луку захотят начистить… вот и плачут потом…
– А у меня сегодня день рождения как раз! – Русалочка уже вела за ладошку Чиполлино дальше. – Хочешь, я всем скажу, что нашла тебя и ты мой самый лучший подарок на день моего совершеннолетия?
– Скажи, конечно. Только я сомневаюсь, что лучший… – вздохнул Чиполлино, вспоминая теперь, как он заставлял плакать всё и вся вокруг себя. – Ты просто не знаешь меня на суше! У меня даже запах острый…
– У тебя самый чудесный и вкусный запах! – засмеялась Русалочка и пощекотала носиком Чиполлино по пучку его зелёных волос.
– Но разве ты можешь чувствовать запах под водой?
– Под водой могу, а вот на земле пока не знаю – я там ещё не была ни разу…
– Ни одного разика? – Чиполлино опять приостановился с приоткрытым в удивлении ротиком.
– Ни одного! До совершеннолетия мне бабушка не разрешала, а сегодня ночью мне уже будет можно. Я поднимусь на поверхность, может быть встречу маму вольный ветер и уж точно встречу своего сказочного принца!
– Здорово! – согласился Чиполлино. – А возьмёшь меня с собой?
– Ну конечно же! Смотри, мы уже приплыли!
– Кто приплыл, а кто просто почти прибежал, – Чиполлино даже запыхался. – Русалочка, а если мне через эти губы пронырнуть – у меня вырастет хвост?
– Нет, конечно! – Русалочка погладила Чиполлино по голове в утешение. – Это Врата Ала только лишь для русалочек…
– Ну давай уже, скорее ныряй! – Чиполлино и не думал сильно огорчаться, а от нетерпения у него почёсывались ладошки, которые он старательно пытался не засовывать в кармашки из вежливости, но они сами туда залазили.
Через мгновенье у Русалочки вместо чудесного серебристого хвоста появились две чудесные серебристые ножки. Она присела на небольшую раковинку и широко развела их в стороны: «Так?». Чиполлино показалось, что он вновь запыхался после долгого бега. Дыхание его перехватило, а взгляд пытался обнять сразу всё прекрасное тело Русалочки и ещё бы прижаться к нему… Он вновь начал внепланово расти в своих комби-штанишках, но не обратил на это ни малейшего внимания, а просто стоял и в восторге пытался держать закрытым ротик.
– Можно… можно я потрогаю тебя? – глаза его полные робкой мольбы жалобно поднялись к глазам Русалочки.
– Можно, конечно! – тепло улыбнулась и одобряюще чуть покивала Русалочка.
– Всю-всю? – Чиполлино не верил своему счастью, осторожно кладя ладошки на две нежные упруго-весёлые грудки.
– Мой ты маленький! – Русалочка не выдержала прилива нежности и прижала всем тёплым тельцем Чиполлино
Он обхватил её ручонками за спинку и замер, как завороженный, будто боясь спугнуть такое количество радости пришедшееся на него одного. Сердце его билось, как бешенное, и он слышал, как где-то совсем далеко в глубине и одновременно так близко стучит ему в ответ спокойно-нежное сердце Русалочки. В штанишках между тем его рост завершился окончательным подъёмом, и как на грех в них случилась прореха. Всё что было в нём только весёлого одним ловким движением проскользнуло внутрь пещерки Русалочки, он поднял на неё встревоженный взгляд из-под грудок, но она спокойно и по очереди расцеловала его в глаза. Тогда он зарылся лицом у неё на груди, а Русалочка положила лицо на его склонённую луковую головушку. Улыбаясь, она гладила его по плечикам и по напружиненной подрагивающей попке. Ни слова, ни движения больше были совсем не нужны – медленно и упоённо они растворялись друг в друге. Чиполлино казалось, что он уходит прямо в свою любимую, нежную и прекрасную Русалочку, и под животом у него всё теплело. Он приоткрыл один глаз, увидел перед ним острую серебряную грудку, лизнул её, она вздрогнула, качнувшись, и он взял её торчащий сосочек в рот, совсем как маленький. «Хороший мой!», вздохнула Русалочка и крепче прижала Чиполлино к себе. Ладошка её скользнула под пояс его комби-штанишек, и её тёплого прикосновения Чиполлино уже не вынес: он почувствовал, как весь исчезает в своём счастье и как упруго стучит напор где-то там внизу, далеко и так глубоко в Русалочке. А Русалочка завибрировала в восторге животиком, наполняемым по края тёплым молоком, и улыбнулась, вся подавшись вверх к солнышку…
– А ещё меня все звали горе луковое! А дядюшка Чип говорил мне, что я шпингалет, – рассказывал Чиполлино уже совсем потом, когда они с Русалочкой уже раскачивались на ветвях морского багульника и лакомились его сладко-ароматными плодами. – И добавлял ещё непременно: «ни ibatzza!». Ты знаешь, что это такое?
– Да. Когда я была маленькая, я учила все языки подряд, пока все их не выучила. Матросским диалектом Диких Рифов я владею, хотя пользоваться им мне ещё бабушка не разрешает.
– Что, правда? – Чиполлино даже понятия не имел, что дядюшка Чип владел матросским диалектом Диких Рифов.
– Правда-правда. А сестрёнки у тебя когда-нибудь были, Чиполлино? У меня вот, когда я родилась было сразу уже аж пять штук! Представляешь?
– Ага. Нет, у меня поменьше. У меня вообще их только две, этих сестры – Чичоллина и Скромность. Причём вторую я даже в глаза ещё ни разу не видел, мне только мамочка моя любимая о ней постоянно напоминала. Она так и говорила: «Ох, Чиполлино, и где же наша с тобой скромность?». А Чичоллинка весёлая, я её всегда любил!
Русалочка сидела на ветке над Чиполлино и покачивала ножкой. Чиполлино внимательно рассматривал её смешно оттопыривающуюся половую губку (страсть к подглядыванию, видимо, вошла в него всерьёз и надолго) и старался подставить под её пальчики свою макушку для поглаживания.
– Русалочка, а ты это… давно… ну это? – Чиполлино никак не мог подобрать нужных слов.
– Что? – как и следовало ожидать, не поняла совсем Русалочка.
– Ну не знаю, как у вас говорят… Кажется «заниматься любовью»?
– Малыш, говори на родном языке дядюшки Чипа. Ведь тебе же так легче?
– А можно?
– Конечно. Тебе же бабушка не запрещает!
– Нет, – уверенно согласился Чиполлино: у своей бабушки он действительно об этом не спрашивал.
– Так что ты хотел спросить?