Планета Ка-Пэкс
Шрифт:
– Что такое солнечные энергии типа один и типа два?
– Тип один – энергия звезд: слияние атомных ядер. А второй – тип радиации, которая согревает вашу планету.
– А разве недостаточно энергии слияния ядер? Для чего вам нужна еще и другая?
– Такое мог сказать только homo sapiens.
– То есть?
– Вы, люди, ну никак не можете научиться не повторять своих ошибок. Наконец-то вы обнаружили, что сжигание дерева, угля и нефти разрушает вашу атмосферу и климат. И что же вы решаете делать дальше? Вы как одержимые набрасываетесь на солнечную и геотермальную энергии, на энергию ветра и приливов
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Ну разве это не очевидно? Использование одного типа энергии производит тепло, другого вида – его поглощает. А в результате мы не нагреваем нашу ПЛАНЕТУ и не охлаждаем ее. Мы не загрязняем и не разоряем ее.
– И вы всегда могли использовать эти источники энергии?
– Конечно же, нет. Только несколько последних миллиардов лет.
– А что вы использовали до этого?
– Да так, какое-то время забавлялись магнитными полями, разложением бактерий и всякими прочими вещами. Но вскоре мы поняли: все, что мы ни пробуем, оказывает то или иное влияние на наш воздух, температуру, климат. Энергия гравитации оказалась и того хуже. Но мы поднатужились, и один наш сообразил, как можно безопасно использовать слияние атомных ядер.
– Кто же до этого додумался?
– Вы имеете в виду, как его зовут?
– Да, именно это.
– Понятия не имею. Мы на КА-ПЭКСе не боготворим наших героев.
– А как насчет расщепления атомного ядра?
– Невозможно. Наши существа немедленно отвергли eгo.
– Почему? Из-за боязни несчастного случая?
– Это мелочь в сравнении с сопровождающими его отходами.
– Вы не смогли придумать хранилища для этих отходов?
– Где же взять хранилище, способное существовать вечно?
– Давайте вернемся к астрономии, а еще лучше к космологии.
– Одна из моих любимейших тем.
– Скажите, какая судьба ожидает Вселенную?
– Судьба?
– Вселенная разрушится или будет расширяться до бесконечности?
– О, вы будете в восторге: и то и другое.
– И то и другое?
– Она разрушится, потом расширится, и это будет повторяться, и повторяться, и повторяться.
– Не знаю даже, утешительно это или нет.
– Пока вы решаете, вот вам кое-что еще.
– Еще?
Прот загоготал, и я впервые услышал, как он смеется.
– Когда ВСЕЛЕННАЯ расширится, все в ней встанет на свои прежние места!
– Вы хотите сказать…
– Именно так. Все совершенные сейчас ошибки повторятся и на следующем этапе, а потом снова, и снова, и снова, и так будет во веки веков. Аминь!
Поведение прота вдруг резко переменилось. На мгновение мне показалось, что он вот-вот заплачет. Но он быстро взял себя в руки, и к нему вновь вернулась его уверенность, а на лице опять засияла улыбка.
– Откуда вам это известно? Ведь это невозможно знать, правда же?
– Эту гипотезу невозможно проверить, это так.
– Тогда почему же вы так уверены, что ваша гипотеза правильна? Или ваши другие теории?
– Я нахожусь здесь, так ведь?
Меня вдруг осенило.
– Я рад, что вы об этом заговорили. Если вы сможете кое-что для меня сделать, это полностью развеет любые мои сомнения относительно вашего рассказа. Вы знаете, что я хочу вам предложить?
– Я все ждал, когда же это придет
– Когда же вы можете устроить для меня небольшую демонстрацию?
– А что, если прямо сейчас?
– Это будет вполне приемлемо.
– Шолом [25] , – сказал он. – Алоха [26] .
Но он, разумеется, продолжал сидеть передо мной со своей неизменной улыбкой Чеширского кота.
– Ну?
– Что – ну?
– Когда же вы отправляетесь?
– А я уже вернулся.
Меня поразила его нахальная сметливость.
– Я надеялся, что вы исчезнете на достаточно долгое время, и я замечу ваше отсутствие.
25
Здравствуйте, привет (иврит)
26
Приветствие на Гавайских островах
– Вы его заметите на следующей неделе, когда я отправлюсь в Канаду, Исландию и Гренландию.
– На следующей неделе? Понятно. И сколько же времени вас не будет?
– Несколько дней. – Пока я записывал у себя в блокноте о том, что необходимо усилить за ним наблюдение, прот воскликнул: – Итак, похоже, наше время истекло и стражники уже ждут!
Я все еще продолжал писать, но в мозгу моем вдруг мелькнула смутная мысль о том, что проту с его места часов видно не было. Откуда же он тогда знал, что Дженсен и Ковальский уже ждали поблизости? Я пробормотал что-то вроде: «Разве не мне это решать?» Но когда я поднял глаза, прота уже и след простыл.
Я перемотал назад последнюю часть пленки и включил магнитофон. Его густой, сдавленный голос, с уверенностью утверждавший, что он снова и снова будет повторять свои ошибки, вдруг необычайно тронул меня. И я в который раз подумал: «Господи, что же он такое натворил?» Если только мне не удастся пробиться сквозь броню его амнезии, узнать это будет почти невозможно. Не зная ничего о его прошлом, я практически работал в полных потемках. Если бы у меня было достаточно времени, я, возможно, и нащупал бы нужную нить. Как бы мне хотелось увеличить число наших встреч в неделю хотя бы до двух, а то и больше, но у меня не было этого дополнительного времени. Времени было просто в обрез.
Два дня спустя, в пятницу, когда я пришел в больницу после своего выступления на радио, где я отвечал на общие вопросы, связанные с психическим здоровьем, звонившим на студию радиослушателям, я узнал о том, что прот уже дал Хауи свое второе задание. Хауи должен был вылечить Эрни от страха смерти.
Я понимал, на что нацелена «программа» прота, придуманная им для Хауи, и, очевидно, я, как его лечащий врач, сам должен был до этого додуматься. Поощряя Хауи сосредоточиться на одном-единственном проекте, прот отвлекал его внимание от поразительного многообразия жизненных возможностей. Мое отношение к тому, что прот дает «задания» своему товарищу по несчастью, было не совсем однозначным, но пока эти попытки не приносили никакого вреда, я не считал нужным налагать на них запрет.