Планета-казино

Андриенко Владимир Александрович

В этой суматошной толчее Жак едва не опрокинул наземь майора Хорсера.

– А-а, – протянул эльсинорец, хватаясь за рукав комбинезона плутонита, – тебя тоже привлекло это зрелище.

– Не меня, а Эйлану, – сердито бросил майору Жак. Взгляд плутонита тем временем рыскал по толпе, разыскивая сверкающую фигурку своей спутницы.

– О ней можешь не беспокоиться, – с самодовольным видом изрек Хорсер. – Здесь, на Мелии ее вряд ли кто-нибудь посмеет обидеть, кроме, разумеется, тебя или этого негодяя И-Лима. Только самоубийце может прийти

в голову мысль тесно пообщаться с соланийкой.

– Между прочим, я сейчас являюсь ее телохранителем, – проговорил Жак. – С какой стати я должен…

– Ага, – эльсинорец не дал плутониту высказаться до конца. – Ты ее телохранитель, потому что Клинк сейчас лежит в госпитале и проходит курс интенсивной антирадиационной терапии.

Жак ошеломленно уставился на майора.

– Неужели ты думал, что племенник Клу действительно чем-то занят? – физиономия Хорсера озарилась язвительным оскалом. – Да он разбирается в делах биоцентра, как кунукугур в грации, Клинк – пилот от лысины до пяток.

– Вы думаете, меня ожидает тоже самое? – спросил Жак.

– Нет, – рыкнул эльсинорец. – Когда я до конца раскушу твою двойную или тройную оболочку ты просто и быстро отойдешь в мир иной.

Легкая дрожь пробежала по мышцам Жака. Он готов был броситься на майора и разорвать его на части, но сдержался, подобный поступок не улучшил бы его нынешнего положения.

– Я не считаю вас своим; врагом, майор, – мягко проговорил плутонит, – и будь моя воля, я держался бы как можно дальше от этой соланийки.

Последние слова Жак произнес – довольно громко, надеясь, что чуткий слух Эйланы уловит в таком тоне оскорбительный оттенок. Расчет оправдался: соланийка не замедлила появиться, она буквально искрилась от гнева, но не находила слов для его выражения.

– Не утруждайтесь, – миролюбиво молвил Жак, – я всего лишь позаботился, чтобы вы не затерялись в этой массе; к тому же я нашел прекрасного консультанта по любым вопросам порядка на Мелии.

Жак сделал шаг в сторону и указал на Хорсера – эльсинорец остался явно недоволен такой дерзостью, но внимание соланийки ему льстило.

– К чему весь этот шум? Демонстрация? Революция? – Эйлана сразу же обратилась к майору за разъяснениями, удостоив Жака лишь беглого презрительного взгляда.

– Ни то, ни другое, – эльсинорец поправил накидку. – Сегодня праздник, если так, конечно, можно выразиться. Город встречает победителя предыдущих Мелианских Игр – этого сущего дьявола фомальганца Реера.

– Что же он такого совершил, что вы на него уже зуб точите? – спросил Жак.

– Не прерывай меня, когда я в плохом настроении! – зарычал эльсинорец, – Реер выиграл прошлогодние Игры, а это значит, что он – негодяй из негодяев, такой же мошенник, как ты или И-Лим, только еще хуже. Вы все не умеете играть честно, даже если соревнования проводятся под эгидой Лиги Казино. Вы всегда находите способ схитрить или обмануть. К несчастью, Лига всегда идет игрокам навстречу и на время Игр объявляет

амнистию, и вся эта нечисть вылезает из нор, где пряталась целый год.

– У вас богатое воображение, майор, – заметил Жак. Ему казалось, что он начинает понимать мотивы, которые подвигают эльсинорца на такие высказывания. Майор Хорсер яростно и бесстрашно боролся за искоренение игры против целой планеты, делавшей на этом грандиозный бизнес. Победить он не мог, и потому И-Лим однажды назвал эльсинорца "навеки проигравшим". Если бы Жак обретался где-нибудь на другой, не столь развращенной планетке, то отыскал бы в Хорсере массу привлекательных черт, достойные уважения и подражания. Да, где-нибудь, но не на Мелии! Во всяком случае, именно такой портрет нарисовал в своем сознании Жак.

– Я хотела бы увидеть этого ловкача, – прозвенел голос Эйланы.

– Рхм, – издал неопределенный звук Хорсер, прочищая горло, – половина зевак нашего города собралась на центральном проспекте именно для этого – всей хочется поглазеть на Реера, сумевшего заткнуть за пояс остальных ловкачей и жуликов. Для сегодняшней толпы он – король, кумир и даже бог.

– Но я его не вижу, – заметила Эйлана, обведя взглядом праздно шатающуюся массу народа.

– Он еще не прибыл. Так что не волнуйтесь, еще увидите.

Больше соланийка не проронила ни словечка, она лишь изредка посматривала то в одну, то в другую сторону. Хорсер тоже не был склонен поддерживать разговор, но Жак приблизился к нему почти вплотную и спросил:

– А Реер что-нибудь получил за свою победу?

Плутонит верно расценил эльсинорца, как удивительный кладезь бесценной информации.

– Еще бы! – Хорсер едва не взорвался от такого наглого вопроса, – Вы – игроки – без выгоды и шага не сделаете, и пальцем не пошевелите! Всем давно известно, что главным призом Игр является желание. Всего и дел – выиграй, и желание в кармане.

– А что пожелал Реер?

– Этот пижон мнит себя эстетом. Он заказал невянущий цветок.

– Кхкхаж?

– Твоей осведомленности можно поражаться, – саркастически буркнул Хорсер. – Именно кхкхаж. Его вывели специально для Реера, а затем внедрили по всей Мелии, конечно, только среди тех, у кого хватило денег.

– И Реер, очевидно, получает комиссионные от продаж этого цветка, что стал особенно популярен. Но ему не хватило прошлогоднего выигрыша и он решил снова попытать счастья. Не так ли? – усмехнувшись произнес Жак.

– Верно сказано, – отозвался эльсинорец. – Все фомальганцы – жуткие скряги, с ними, пожалуй могут сравниться только трубчатолицые – когда-нибудь в далеком будущем. Реер, разумеется, не исключение.

К шепчущимся между собой плутониту и эльсинорцу повернулась Эйлана:

– В этом году главный приз тоже желание?

Оказывается, она все слышала, несмотря на то, что Жак с майором переговаривались очень тихо.

– Это традиция, – ответил Хорсер. – А традиции нарушать не следует.