Планета матери моей
Шрифт:
18
Меня второй день настырно разыскивал корреспондент молодежной газеты, некто Дадашзаде. Фамилия знакомая. Еще раньше он звонил начальнику, но я был в рейсе, а по возвращении даже и не подумал являться в редакцию, как он велел. Этому была своя причина.
Хотя я читал газеты от случая к случаю, но те статьи, в которых упоминалось о нашей автобазе — в основном прославлялась инициатива двойных перевозок, — висели в коридоре у диспетчера недели по три. Миновать их было просто немыслимо. Отдельные строки были кем-то жирно подчеркнуты красным карандашом. В первых статьях мое имя еще не
Но в райкоме партии, в райкоме профсоюзов интересовались прежде всего мною. Был проведен широкий опрос водителей транспортных организаций: как там относятся к передовому начинанию, много ли последователей.
Последователей оказалось плачевно мало. Разговор об инициативе стал на собраниях всего лишь дежурной фразой; сами шоферы не проявляли энтузиазма. Во многом они были правы; изношенные моторы не выдерживали дополнительной нагрузки, запчастей не хватало; чтобы добыть простую фару, приходилось убивать не один день. Самые нужные запчасти, если покупались с рук, вырастали в цене вчетверо. Чтобы машина хоть как-то тянула, ее старались использовать меньше. Водители шли даже на уменьшение заработка, выбирая ближние рейсы, лишь бы сидеть за рулем, а не записывать себе простои.
Молодежи, вчерашним курсантам, машину доверяли неохотно. Те и сами не рвались к «прялкам», как презрительно окрестили автомобили старых марок. Ездить и ремонтировать, латать и вновь выходить в рейс — за это брались одни фронтовики, привычные к любым условиям. Но на нашей автобазе их было сравнительно мало. Когда после войны возобновились нефтеразведочные работы, наша автобаза, созданная специально для этой цели, получила самый разболтанный автопарк из тех машин, что выделили другие автохозяйства. Коллектив был тоже набран с бору по сосенке. Опытные водители чурались 1001-й колонны как черт ладана. Мы стали объектом плоских шуток, не больше.
Взявшись за обратные перевозки, я просто не думал обо всем этом, действовал по наитию, не заглядывая вперед. В райкоме партии все поставили на свои места. Мы сознаем, сказали мне там, что ваша инициатива несколько преждевременна. В полную меру она будет осуществима только тогда, когда автоколонны пополнятся новыми грузовыми машинами. Это время не за горами; заводы перестали выпускать танки, переключились на трактора и автомобили. Но ваш призыв работать иначе, вдвое продуктивнее драгоценен с нравственной точки зрения. Он способствует сплочению рабочего коллектива, повышению личной ответственности каждого человека. Мы будем и впредь всемерно поддерживать это начинание.
Когда меня спрашивали водители — кто в шутку, а кто всерьез, — какая материальная выгода ждет их, если последовать моему примеру, я терялся, не умея оперировать цифрами, делать точные расчеты. К собственному заработку, которого едва хватало на пропитание,
Однако человек обязан быть бережливым, выказывать уважение к деньгам и денежным документам. Мне пришлось усвоить эту простейшую истину на горьком опыте.
Сдав бухгалтеру деньги, полученные в колхозе за перевозку камня, я посчитал лишним получить квитанцию. Спохватился лишь после доноса Ишима. Пришлось разыскивать Галалы:
— Я пришел к вам по делу.
— Вот как? А я-то вообразил, что захотел навестить своего начальника, который благоволит к тебе больше родного брата!
— Кроме шуток, мне нужна из бухгалтерии справка об оплате перевозки колхозного камня. Вы помните, о чем речь?
— Бумажка? Хватит нам на автобазе одного бумагомарателя, летописца эпохи Икрамова.
— Зачем лишние слова? Мне нужен документ, и все.
Галалы вскинул с насмешкой бровь.
— Слыхал песенку, сосунок? — И затянул визгливым голосом:
За совет и за науку Стопку, братец, поднеси! Приложи к работе руку, А домой — двумя неси!— Ни один честный человек не станет такого повторять! — вскипел я.
— Поменьше дери нос, парень. Жизнь коротка, а ты портишь удовольствие себе и другим. Думаешь, у нас не хватило бы ума высунуться вперед? Был бы смысл.
— Никуда я не высовывался.
— Машаллах… какой скромник! Беда в том, что уж больно ты заметен, братец. Бросаешься в глаза, даже если не стремишься к этому. Поэтому сиди тихо: как другие, так и ты. Не кидайся со всех ног на каждый зов Икрамова. Помни: сначала брюхо, потом все остальное.
Он насвистал сухими тонкими губами несколько тактов веселого мотивчика, но внезапно оборвал, огорошил вопросом:
— У тебя сколько рук?.. И у меня две. Ног тоже пара. А ртов? Тут наше равенство нарушается. У тебя один рот, а у меня целых пять. Выходит, ты задолжал мне сто рублей.
— За что?
— Не за что, а для кого. Для моих едоков. Твои двойные перевозки положили в карман государству триста рублей. Ну и мне дай сотню. Будем квиты. И квитанцию получишь. Уразумел механику?
— Товарищ Галалы, я что-то не понял… Мне не до шуток. Я должен представить этот документ.
— Представим его мы. Он уже заготовлен. Остается лишь получить подпись нашего уважаемого начальника и его нерушимую личную печать.
— Какую сумму вы указали?
— А какую тебе хочется?
— Подлинную, разумеется.
— Совсем необязательно! Своя рука владыка. Напишем, сколько потребуется. Так-то, мой красивый.
— Но я обращусь к начальнику… буду вынужден сделать…
— Ты еще много чего сделаешь, в этом я уверен! Что касается жалобы… Пожалуйста, Сохбатзаде ждет тебя с нетерпением.
— Дайте хотя бы справку, сколько я перевез груза и сколько за это получил и передал в бухгалтерию.
— Представь, я уже составил целых две таких справки! Обе — у секретарши начальника. Она ведь к тебе неравнодушна? Вот и выбери, какая понравится. Пусть отнесет ему на подпись.