Планета на прокачку
Шрифт:
Впрочем, это была лирика. А реальность заключалась в том, что Прокопыч наконец вытащил Илью на поверхность этого астероида, названного почему-то Лагерем. Выход представлял собой не очень большую арку с открытыми вовнутрь створками дверей. Двери же были довольно массивными и намекали на герметичность. Видимо, внутри Лагеря предполагалось отсиживаться в случае экстремальных ситуаций, как в каком-нибудь бомбоубежище.
Выйдя за границу арки, Илья невольно сощурился и прикрыл глаза рукой. В отличие от предыдущей поверхности, названия которой он так и не узнал, здесь ярко
Вспомнив о биостате, Илья несколько занервничал: действовать следовало быстрее. Во-первых, его не оставляли переживания за собственный дом, то есть за Землю, а во-вторых, он беспокоился о друзьях, схваченных зловещими существами, которых здесь называют Стражами. Поэтому он оглянулся на шедшего позади художника и спросил:
– Ну, что дальше делать будем? Мне все-таки надо к этим Каменным воротам. А я даже не знаю толком, что это и где они находятся.
– Вот как раз хотел спросить тебя, – произнес запыхавшийся от долгого перехода по подземельям Прокопыч. – Что тебе надо там, в этих Каменных воротах?
– Человека одного найти надо, – охотно ответил Илья. – Старика с Дырявого камня.
Он ведь не давал Ханзу обета молчания, а любая помощь была бы для него сейчас полезной.
– Зачем тебе какой-то старик? – пожал плечами Прокопыч. – Тем более если из-за него надо так рисковать собственной шкурой. Того и гляди, поймают тебя казаки, да и в расход пустят, как это у них частенько бывает…
– Какие еще казаки? – удивился Илья.
– Обыкновенные, с той стороны, – пояснил Прокопыч. – Здесь шотландцы, там казаки – чем не повод для нескончаемой и глупой войны на этнической почве?
– Никогда не слышал, чтобы казаки с шотландцами воевали, – признался Илья.
– Это еще что, – хохотнул Прокопыч. – Тут есть одна поверхность, где слесари до сих пор воюют с лесорубами…
– А тут и леса есть?
– Лесов нет, а конфликт налицо. Или вот война тенденций…
– Чего война?
– Тенденций! Так они ее сами называют. А воюют там два модельера, которые по-разному смотрят на развитие моды. Между прочим, одна из самых кровавых войн.
– Ничего себе, – поразился Илья. – Неужто двоих кутюрье закинуло на одну поверхность?
– Как бы не так! Одно время был только один этот… кутюрье, и он провозгласил себя королем стиля. А потом ниоткуда вывалился второй. И его так возмутило существующее в здешней моде положение вещей, что он правдами и неправдами добрался до конкурента, напал на него и, говорят, лицо исцарапал и чуть не задушил. С тех пор там война…
– Я вижу, скучать здесь не приходится, – сказал Илья. – А это что за рухлядь?
Илья указал на многочисленные приземистые сооружения из ржавых кусков железа, что сравнительно стройными рядами стояли неподалеку от выхода из недр Лагеря.
– Это? – с интересом рассматривая конструкции, переспросил Прокопыч. – Надо полагать, это и есть Великая армада. То есть наш флот. Завтра вроде бы намечается высадка десанта на Камнях. Я как раз хотел успеть к ней. Должно
К зевакам подошел патруль в килтах с карабинами, к которым были приторочены длиннющие зазубренные штыки.
– Не останавливаться, – приказал один из подошедших. – Идите своей дорогой!
– У меня разрешение от генерал-губернатора! – гордо провозгласил Прокопыч, доставая из-за пазухи сложенную вчетверо бумажку.
Патрульный отрицательно покачал головой:
– Тогда вам нужно в штаб. А здесь стоять нельзя…
Илья смотрел на патрульных и думал, что не так удивительно перемещаться в пространстве путем нажатия одной-единственной кнопки, сколько видеть на поверхности астероида мужиков в юбках. Его сознание с трудом переваривало такие крайности. Но черт с ним, с сознанием – надо было просто прорываться на ТУ сторону.
Штабом оказался старый, разбитый и вновь восстановленный трейлер со спущенными шинами и грязными окнами. Сонный толстый охранник, у которого из-под юбки предательски выглядывали бриджи, посмотрев мельком в бумагу Прокопыча, легко пропустил их.
Они открыли дверь и проникли в трейлер. Внутри ничто не выдавало в этом домике на колесах такое серьезное заведение, как штаб. Там вовсю курили и пили, судя по запаху, что-то довольно крепкое. На столах, между многочисленных бутылок, лежало несколько пистолетов, и Илья почувствовал себя несколько неуютно.
– Простите… – проблеял Прокопыч. – Но у меня бумага…
– О! – пьяным голосом провозгласил кто-то. – А мне как раз нужна бумага. Она хоть мягкая?
Собутыльники заржали. Илья уже хотел отступить к двери с тем, чтобы покинуть это не слишком приятное место. Но тяжелая рука заставила его сесть за стол. Тут же перед носом возник стакан с желтоватой жидкостью.
– Настоящий скотч! – гордо сказал кто-то. – А ну-ка, выпейте с нами за завтрашнюю победу!
– М-м? Это мы завсегда… Это мы с удовольствием, – потирая руки, сказал Прокопыч и лихо отправил в глотку предложенную ему треть стакана. – Ух, шибает…
Илья ужасно не хотел пить. Но понял, что без этого все равно не обойдется. И с отвращением влил в себя содержимое стакана. То, что называли «скотчем», оказалось самой низкопробной сивухой, от которой чуть глаза на лоб не полезли. Однако Илья стойко выдержал немую паузу, подбадривая себя цитатами из фильмов, вроде «хорошо сидим» и «русские после первой не закусывают».
Такое поведение гостей вызвало определенное уважение командования, что было отмечено еще одной порцией скотча и корявой росписью в пропуске.
Они вывалились из трейлера на свежий воздух, словно счастливо спасшиеся из газовой камеры.
– Нервничают, – со знанием дела пояснил Прокопыч. – Завтра накидают им казаки по макушке…
– Так если они знают, что получат, зачем тогда лезут? – слегка заплетающимся языком спросил Илья.
– Земляне… – многозначительно произнес художник, подняв в зенит указательный палец. – Такова суть их противоречивой и необъяснимой натуры. Сдается мне, что если землян однажды официально впустят в Мир со своего шарика, добром для Галактики это не кончится…