Планета на прокачку
Шрифт:
Казаки принялись веселиться, сыпля грубыми шутками и чокаясь жестяными кружками.
– За атамана! – крикнул кто-то.
– За атамана! – неожиданно подхватили знакомые жулики.
Казаки одобрительно загудели, а толстый казак во главе стола довольно улыбался, гладил усы и отвечал на крики величественными поклонами. Вдруг он поднялся и приветственно помахал в сторону двери:
– А вот и тот, кому обязаны победой и богатой добычей! Заходи, дружище, садись рядом со мной!
Казаки подняли невообразимый шум, приветствуя нового гостя. К немалому изумлению Ильи, тот, кого стоя встречал сам атаман
Попыхивая трубкой и улыбаясь, Прокопыч проследовал к атаману, с большим удовольствием обнялся с ним и уселся рядом, по правую руку. После чего хитро подмигнул Илье и хватанул рюмку самогона.
Выходило, что этот самый Прокопыч был не так прост, каким хотел казаться. И был он вовсе не вольностранствующим художником, какого довольно умело исполнял на публике, а самым натуральным лазутчиком по вражеским тылам! Да уж, не зря разумные существа Междумирья недолюбливают землян. На редкость хитрые и подлые существа – даже в лучших проявлениях этих качеств.
Однако нельзя сказать, что это вновь открывшееся обстоятельство слишком уж сильно смутило Илью. Вовсе нет – он был даже рад присутствию Прокопыча, так как оказался здесь только благодаря его живому участию.
Между тем гулянье увеличивало размах, несмотря на то, что по местному времени было, очевидно, утро. Казаки оказались крепким народом, твердым в убеждении о том, что любое важное дело следует закреплять хорошей гулянкой.
Уже будучи в изрядно захмелевшем состоянии, разговорившись с соседями по столу, Илья сумел немало узнать об этих странных людях.
Во-первых, как оказалось, никакого отношения к бандеровцам и Украинской повстанческой армии они не имеют, как и к собственно земным казакам. Все дело было во взаимной неприязни с жителями соседнего Лагеря, которые пренебрежительно относились к поселенцам в поясе астероидов, или Камней, так как считали их народом исключительно грубым и некультурным. Однажды в подтверждение своей исключительности хозяева Лагеря нарядились в соответствии с собственными представлениями о шотландцах. (Кто-то в Лагере утверждал, что шотландцы – самый смелый и умный народ во Вселенной. Очевидно, сам он и был шотландцем, поскольку всем землянам известно, что шотландцы – самый заносчивый и самовлюбленный народ все в той же Вселенной. Конечно же, после ирландцев.)
Примерно в это же время – никто уже не помнил, когда именно – подобный демарш вызвал возмущение в среде жителей Камней. В свою очередь кто-то из них в сердцах высказал мысль о том, что самый смелый и умный народ во Вселенной – это не кто иные, как казаки. Причем о казаках, как таковых, у поселенцев были скудные сведения. Зато среди них оказался пропавший когда-то в карпатских лесах один недобитый в Отечественную украинский повстанец. Со знанием дела он объяснил, как должны выглядеть настоящие казаки. Так появились совершенно немыслимые чубы, усы и шаровары. Навязчивой идеей у него было вооружить казаков трофейным немецким оружием – самым что ни на есть казачьим, по его утверждению. Благо, вместе с ним в Пустоту провалился целый воз с амуницией, предназначенной вермахтом для вооружения «лесных братьев».
Удивительно, но поселенцам безумно понравился этот казачий антураж, и со временем
Казаки были очень довольны такой жизнью и, по их словам, ни за что не променяли бы ее на любую земную. Тем более что большинство из этих ребят уже родились и выросли тут, в Пустоте.
Пиршество постепенно перешло в гульбище, гульбище – в пьянку, пьянка – вообще в нечто невообразимое, с песнями и дикими плясками.
Поэтому Илья нисколько не удивился, найдя себя через некоторое время очнувшимся в странной позе, поперек корыта для пойки скота. Он бы лежал и дальше животом в прохладной водице, если бы не крепкие тычки в бока, производимые свиными рылами: братья по разуму хотели пить. Со стоном и оханьем Илья слез с лохани, и его место немедленно заняли восторженные поросята.
С неба уже припекало небольшое светило, очевидно, локальное, искусственного происхождения. Встав на ноги, Илья обозрел внутренний дворик казачьей крепости. Вид был, что надо. Больше всего он напоминал результаты массового расстрела повстанцев, произведенного генералом Пиночетом на стадионе в Сантьяго. Илья не был в Сантьяго, но контролировать собственные мысли и удивляться им он не был в состоянии.
Идиллию тихого поля брани помимо свиней нарушал Прокопыч, который, отвратительно трезвый, сидел на ступеньке крыльца и с удовольствием рисовал что-то в своем альбоме.
– Картина под названием «А спирт-то был метиловый»? – поинтересовался Илья сипловатым неровным голосом.
– Нет, – отозвался Прокопыч, не отрываясь от работы. – Просто это – идеальная натура для моего батального цикла. Не искать же мне в самом деле мертвых…
– Так битвы, выходит, не состоялось? – спросил Илья, присаживаясь на ступеньку рядом.
– К счастью, нет, – ответил художник. – По правде говоря, и те и другие любят побряцать оружием и покричать воинственным образом. Но до смертоубийства доходит редко. Надеюсь, не дойдет и в этот раз. Наши «шотландцы» побродят по местным лесам, оголодают. Может, постреляют по этому забору от обиды. А потом за ними прилетят приятели. Так уже бывало.
– Так на что же вы рассчитывали, когда сюда летели? – удивился Илья. – Если никаких сражений и не предполагалось…
– Да не рассчитывал я ни на какие сражения, – усмехнулся Прокопыч. – Мне просто на Камни попасть надо было…
Илья с подозрением посмотрел на художника. Да, тот совсем не так прост… Темнит чего-то…
– Вы, надо полагать, у этих казаков кто-то вроде разведчика?
Прокопыч не ответил. Он тихо посмеивался и раскуривал трубку.
– Ну, ладно, – решил Илья. – Здесь, конечно, очень здорово и весело, только голова болит и пора свои дела делать. Вы мне обещали показать этот самый Дырявый камень…