– Да что ж тут веселого? – непонимающе пожал плечами Гюнтер.
– Чем конкретно ты занимался? – спросил Александр.
– Я был вторым пилотом на боевом линейном корабле класса «краут» «Юрий Семецкий», курсировавшем между пятью планетами Грешного Треугольника, на которых существуют колонии живых мертвецов.
– О! Выходит, мы не одиноки!
– Полагаю, Союз Шести Планет не испытывает недостатка в покойниках.
– Скажу тебе как врач, далеко не всякий покойник годится на то, чтобы сделать из него зомби.
– А сколько человек умирает ежедневно?
– Я не знаю статистику.
– Вот, то-то и оно!
– Что?
– Оно!
– Славно. И что дальше?
– Дальше?
– Ты сказал только то, что служил на военном корабле. Как ты умер?
– А! – Дик махнул пальцем. – Это самая интересная часть моей истории! Ты не поверишь, Саша! – Пауза. – Наш корабль атаковали транги.
– Транги? Те самые транги?
– Да! Те самые транги! Механоиды, явившиеся из ниоткуда! Уймарахи, как называют их уурсины!
– Быть того не может!
Театральным жестом Дик раскинул руки в стороны.
– Тогда что я тут делаю?.. Мы выходили на орбиту планеты ГТС-2… Да, кстати, это та самая планета, которую
мы сейчас топчем… Я находился у себя в каюте, пытался заснуть после только что сданной вахты, когда раздался сигнал общей тревоги. За те семь месяцев, что мы курсировали по Треугольнику, не было ни одной тревоги. Да и с чего бы ей взяться – кроме нас в секторе никого не было. Поэтому я особенно не торопился – решил, что капитан объявил учебную тревогу для палубных команд, а вахтенный по ошибке врубил общий алярм. Я уже застегивал куртку, когда корабль тряхнуло так, будто он налетел на гигантский астероид. Выбегая за дверь, я переключил коммуникатор на связь с вахтенным офицером. В ответ на мой вопрос: «Что происходит?» – он взвизгнул: «Нас атакуют! Атакуют!» – «Кто?» – «Нас атакуют!..» – «Где капитан?» – «Убит!» – «Первый помощник?» – «Не знаю! Нас атакуют! Атакуют!..» Ничего большего я от него добиться не смог. А то, что я слышал, здорово смахивало на бред. Нас кто-то атаковал в секторе, где никого кроме нас не было. При этом бортовые орудия молчали… Но, грех мне в душу, что же тогда происходило?.. Корабль снова тряхнуло, да так, что меня швырнуло на переборку. Корпус корабля содрогнулся от мощного удара извне. Если противник – кто бы он ни был – бьет по кораблю прямой наводкой, значит, выведена из строя силовая защита? Или же вахтенные забыли ее включить?.. Мысли, что лезли в голову, были одна глупее другой. Я уже не знал, что и думать. На вызовы коммуникатора мостик не отвечал. Как будто там не осталось ни одной живой души. Убиты или разбежались?.. Чтобы разгрести весь этот бред, нужно было самому добраться до мостика. Ухватившись за вертикальный стояк, я соскользнул на две палубы вниз. Коридор, ведущий в командный отсек, был охвачен пламенем. Воняло горелой проводкой, трещали лопающиеся переборки. Мимо пробежали двое солдат без оружия. На мой оклик они даже не оглянулись… Но теперь я, по крайней мере, знал, что тревога была не учебная. Наш корабль действительно был кем-то атакован. Но кто это мог быть? И что я мог сделать, оставшись один, без оружия?.. Единственное, что приходило в голову, – это через отсек релаксации пробраться в параллельный коридор, тянущийся по другому борту, и, если он еще не был охвачен пламенем, продолжать двигаться в сторону командного отсека. Там я мог надеяться встретить кого-то из старших офицеров, кто разъяснил бы мне ситуацию. Кроме того, в командном отсеке имелся оружейный бокс, ключ от которого был в моем персональном коммуникаторе. Добраться до второй двери оказалось не так-то просто – в релаксе огня не было, но царил невообразимый хаос. Минут десять я карабкался по завалам сломанной мебели и дымящейся аппаратуры. Все это время корпус корабля то и дело вздрагивал от ударов по внешней обшивке. Причем это были явно не орудийные удары. Казалось, снаружи кто-то колотит по нему гигантским молотом. Несколько раз начинала выть сирена, предупреждающая о том, что еще один отсек разгерметизирован и переходы в него будут автоматически заблокированы. В тот момент, когда я уже почти добрался до выхода из релакса, завибрировал коммуникатор на руке. Капитан корабля, а если не он, то кто-то из офицеров, исполняющих его обязанности, приказывал всему личному составу немедленно эвакуироваться. Ближайшая ко мне палуба с эвак-ботами находилась возле командного отсека. Мне не оставалось ничего другого, как продолжать двигаться в прежнем направлении. Но не успел я выбраться из релакса, как по одной из переборок ударило что-то тяжелое, и она лопнула, как будто была сделана не из армированного металлопласта, а из обычного картона. Затем в трещину просунулись огромные металлические крючья и разорвали переборку надвое. В образовавшийся проем ввалилось нечто, чему не сразу подберешь название. Собственно, это и был транг. Он был похож на огромный, грубо сваренный, местами покрытый вмятинами и следами ржавчины, металлический ящик. Сверху на нем сидела полукруглая нашлепка, которая, приподнимаясь, открывала расположенные под ней сенсоры. На передней части ящика имелось несколько, пять или шесть, ячеек, из которых выглядывали прицелы лазеров. Сбоку к нему были приделаны тяжелые манипуляторы с пальцами-крючьями. Насколько я смог разглядеть, транг был оснащен комбинированной системой передвижения. В тот момент, когда я его увидел, он стоял на паре тяжелых, двухсуставных ног. Но, убрав их, он мог передвигаться и на гусеничном ходу. Меня будто столбняк хватил. Я много слышал о трангах, но не встречал людей, которые видели хотя бы одного из них собственными глазами. Все истории о них предавались через третьи-четвертые-пятые руки. Поэтому всерьез их никто не воспринимал. Для нас транги были полумифическими персонажами. Как русалки для моряков былых времен. В них и верили, и не верили одновременно. Но в тот момент я видел перед собой настоящего, наверное, можно даже сказать, живого транга. И, в отличие от меня, он не колебался. Он точно знал, что ему делать. Пискнули выглянувшие из-под крышки сенсоры, и прицелы по крайней мере двух лазеров скрестились на мне. Представляете ситуацию?.. Не помню, о чем я думал в тот момент, но, похоже, с жизнью я проститься успел. И надо же было такому случиться, что в тот самый момент, когда смерть уже похлопала меня по плечу – может быть, ободряюще, а, может, и с сочувствием, – корабль, будто норовистый конь, встал на дыбы. Я упал и покатился по обернувшемуся стеной полу. Транг, чтобы не упасть, ухватился за рваные края дыры в обшивке. Два лазерных луча, скользнув надо мной, вспороли противоположную переборку. Я уперся коленями в стену и, обжигая руки о раскаленные края прожженной в ней дыры, как ящерица выскользнул из релакса в коридор. Корабль в очередной раз тряхнуло. То, что мне приходилось бежать по стене, придерживаясь рукой за вставший вертикально пол, говорило о том, что выведены из строя гироскопы. Значит, скоро придет конец и гравикомпенсаторам. Что потом? Рванут силовые установки? Все зависело от того, какие цели были у захвативших корабль трангов. Мне почему-то казалось, что они
не имеют намерения оставлять «Семецкого» себе. Все, что они хотят – это разнести его в клочья. У меня уже не было возможности добраться до палубы эвак-ботов. Не знаю, что стало с теми, кто успел вылететь на них с гибнущего корабля. Но мне кажется, что контролирующие пространство вокруг корабля транги уничтожили их все до последнего. Они ведь не знакомы с установленными правилами ведения войны и конвенцию о гарантии жизни военнопленным не подписывали… Впрочем, не знаю, может быть… Но не о том я думал, когда, перепрыгивая через распахнутые двери, бежал по перевернувшемуся коридору. А думал я о том, что у меня остался единственный шанс на спасение – прежде, чем окажется разгерметизирован отсек, в котором я находился, успеть добраться до рекреационной зоны, где имелись спасательные капсулы. Для человека, оказавшегося на гибнущем корабле, спасательная капсула – это последний шанс остаться в живых. Капсула представляет собой легкий металлопластовый кокон, в который с трудом может втиснуться один человек. Причем, захлопнув дверцу капсулы, ты уже не сможешь открыть ее изнутри. Вся надежда на спасателей, которые будут искать тебя по сигналу, что подает капсула. Запаса кислорода в капсуле всего на два часа. И, если ты не надеешься, что тебя спасут в этот срок, лучше сразу сделать инъекцию специального препарата, который погружает тебя в сон и резко замедляет все жизненные функции организма. В таком состоянии на имеющемся запасе кислорода можно протянуть около суток. «Юрий Семецкий» курсировал в Грешном Треугольнике, который любые другие корабли обходят стороной. Так что мои шансы на спасение были не то что близки к нулю, а значительно меньше. Но все равно, запрыгнув в капсулу и захлопнув как следует дверцу, я тут же сделал себе инъекцию и погрузился в сон. Наверное, я надеялся не на спасение, а на то, что смерть в таком состоянии окажется безболезненной и незаметной. Я просто засну и не проснусь. Так все же лучше, чем корчиться от удушья, царапая ломающимися ногтями внутреннюю обшивку капсулы… Во время подготовки нам показывали видеозаписи того, как спасатели извлекают из капсул тела тех, к кому они не успели прийти на помощь. Зрелище, скажу я вам, то еще… – Дик внимательно посмотрел на свои ногти и откусил заусенец. – Не знаю, когда и в каком состоянии меня извлекли из капсулы, но, видно, поглядев, решили, что меня можно снова пустить в дело… Вот так я и оказался на этой грешной планете. Все. Точка.
– Хе! – Александр наклонил голову и потер ладонью шею. – Если все именно так, как ты говоришь…
– А по-твоему, я все это выдумал! – с обидой вскинулся Дик.
Александр показал ему открытую ладонь – все, мол, успокойся.
– Если все именно так, как ты говоришь, – медленно повторил он. Чтобы сразу стало ясно, что говорить он будет о важном. – Значит, теперь у нас есть тот, кто может увезти нас отсюда!
– Точно, – кивнул Чики. – Было бы еще на чем.
Глава 14. День 175-й
– А вот и обед! – Гюнтер протянул сидевшим у стены Дикам два пакета пищевой смеси.
Дик-2 и Дик-14. Оба с первого дня не понимали, кто они, где находятся и что происходит вокруг. Оба сидели у стены и пускали слюни. Когда нужно было облегчиться, далеко не отходили, но хотя бы удосуживались спустить штаны. А вот о еде они совершенно не думали. Если бы им не совали в руки пакеты с пищевой смесью, они бы, наверное, умерли с голоду. И, кто знает, быть может, для них это был бы наилучший выход.
Дик-2 обеими руками схватил протянутый ему пакет, сорвал крышку и присосался к дозатору. Дик-14 сидел, разведя колени в стороны, и, низко опустив голову, смотрел себе под ноги.
– Эй, держи, – ткнул его пакетом в плечо Гюнтер. – Давай! Пора есть.
Дик-14 медленно поднял голову и посмотрел на парня тяжелым, пустым, серым, как свинец, взглядом.
– О, грех ты мой…
Гюнтер невольно попятился.
Во взгляде несчастного безумца, в котором и прежде разум не мерцал, не осталось вовсе ничего человеческого. Даже у дикого зверя взгляд был осмысленнее. Это был взгляд существа, оказавшегося за пределами понятий добра и зла, пусть даже в самой примитивной их трактовке. Оно было готово на все. При этом само не знало, чего ради?
– Жрать будешь? – Уже не подходя близко, Гюнтер протянул Дику-14 пакет. – Бери!
Дик-14 кистью ударил Гюнтера по руке. Пакет ударился о стену и лопнул. Содержимое растеклось серым пятном по черным камням.
– Ты что, дурак! – с испугу закричал Гюнтер.
Парень не понимал, что происходит. Никогда прежде ни один из безумцев не вел себя подобным образом. Они были убоги, неухожены, от них дурно пахло, но они никогда не проявляли ни малейших признаков агрессии. Они были безобидны. До сего дня.
Только сейчас Гюнтер обратил внимание на фиолетовые трупные пятна на шее и скулах Дика-14, на черные круги вокруг глаз, на то, как провалились его щеки, а губы будто присохли к зубам. Дик-14 медленно, раскачиваясь, надвигался на Гюнтера. Голова его была склонена к плечу, руки безвольно свисали вдоль туловища, и что у него на уме – понять было невозможно. Гюнтер пятился назад, приговаривая, точно заклинание, способное остановить зло:
– Четырнадцатый… Четырнадцатый… Да что с тобой?.. Остановись!.. Четырнадцатый…
До тех пор, пока не уперся в стену.
Дик-14 дернул головой, пытаясь придать ей естественное положение – при этом Гюнтер отчетливо услыхал, как в шее у него что-то хрустнуло, – и гортанно зарычал.
– Четырнадцатый…
Дик-14 протянул руку, схватил парня за горло, прижал к стене и легко, словно куклу, дернул вверх. Гюнтер захрипел, задергал ногами и обеими руками ухватился за запястье мертвеца. Если бы Дик-14 хотел убить парня, он легко раздавил бы ему гортань. Но, похоже, он и сам пока не понимал, что делает. И, главное – зачем?
Рыкнув, Дик-14 дернул головой из стороны в сторону и отшвырнул парня прочь. Гюнтер, кашляя, на карачках попытался уползти подальше. Но, вдруг передумав, Дик-14 схватил его за щиколотку и поднял над землей. И откуда только взялась у него чудовищная сила?
– Ты что творишь, грешник!
Подбежав сзади, Дик Чики дважды, коротко и резко ударил Дика-14 по пояснице и, когда тот обернулся, врезал ему кулаком в челюсть. Дик-14 недовольно заворчал и небрежно эдак махнул свободной рукой. Чики отлетел метра на два и хлопнулся спиной на землю. Тут же забыв о нем, Дик-14 снова уставился на Гюнтера, что, как червяк, извивался у него в руке.