Планета стеклянных дождей

Царева Юлия

Я пихнул его со всей силы локтём, он обхватил мне шею удушающим приёмом, когда раздался щелчок и лоток открылся.

Мы оба замерли и, не обращая внимания на завывания искина, уставились на камень зажатый металлическими держателями, как паучьими лапами.

— Это… он чего… пульсирует? — просипел Сез, его рука все еще не отпускала меня.

— Нет, — так же сипло ответил я. — Это он изнутри.

"Объятия" разжались и я, толком не осознавая, что делаю, вынул удивительно ровный, будто ограненный, кристалл из держателей.

Мерцание

было мягким, неровным, или я просто не мог уловить сложный рисунок ритма, он грел мне ладонь, просвечивая ее насквозь.

— Что тут происходит?

Мы с Сезом одновременно посмотрели на Текса и подоспевшую Веру со знакомым инъекционным пистолетом.

Я засмеялся и протянул им опалит на раскрытой ладони. Дальше была только темнота.

…

Звон разбивающегося стекла вокруг, бесконечный, будто зацикленный, потому что никто и никогда не разбивал столько сразу. Осколки летят и впиваются в меня, проникая глубоко, распадаются на тонкие иглы и жгут изнутри.

— Не запускайте Кротов! Искры… — я думал, что прокричал, но на самом деле еле прошептал.

— Роди, ты очнулся! — Вера посмотрела на меня, потом на монитор возле ревитала. — Как себя чувствуешь?

Я попробовал пошевелиться. Получилось плохо.

— Отстегни фиксаторы, Вера.

Несколько секунд она раздумывала, глядя на меня сверху вниз сквозь прозрачную крышку медицинского "гроба" — ревитала.

— Прости Род, ты метался и мешал провести диагностику.

Удерживающие меня браслеты и ошейник разомкнулись и крышка медленно поднялась.

Вера помогла мне сесть, я еле сдержался от того, чтобы не оттолкнуть ее.

— Успокоительное, фиксаторы… Что дальше? Запрете меня?

— Не все так плохо, Род, — спокойно ответила женщина. — Ты вел себя агрессивно, пережил стресс и нуждался в помощи.

— Сколько времени я провалялся в отключке?

— Почти полдня.

— Убойные у тебя средства, — я спустил ноги на пол, но встать еще не решался, чувствуя легкое головокружение.

Вера как-то странно на меня посмотрела.

— Я не успела выстрелить.

В ушах опять раздался звон бьющегося стекла.

— Так почему ты просил не запускать Кротов?

— Я просил? Не знаю. Но если я тут полдня, то моя просьба все равно опоздала. Что с образцом?

— Текс забрал его. Я просила посмотреть, потому что у тебя на руке ожог, с которым не справился ревитал, но он не позволил.

Я посмотрел на ладонь. След от опалита не был похож на ожог, скорее на татуировку или тонкие шрамы, расположенные в виде геометрического рисунка. При сжимании кулака я почувствовал легкий дискомфорт.

— Это не смертельно?

И снова этот странный взгляд. Я посмотрел ей в глаза и Вера отвернулась, делая вид, что ей срочно понадобилось проверить записи.

— Вера?

— Род, — тихо и с нажимом сказала она, не поворачиваясь, — пока угрозы

нет. Но я должна держать тебя под наблюдением.

На негнущихся ногах я подошёл к ней вплотную, надеясь, что искин не расслышит.

— Что здесь происходит? Объясни мне! Зачем были те записи?

Вера резко повернулась и впервые за годы я увидел на ее лице горечь.

— Прости, Роди. Хоуп, если я нарушу условия контракта в части секретности, чем это может мне грозить?

— В случае документальной фиксации факта разглашения информации лицам, лишенным допуска к таковой, искин станции "Кротовая нора" обязан сформировать отчет и направить его соответствующее подразделение Корпорации. В соответствии с особенностями миссии член экспедиц ии не может быть возвращен на Землю немедленно, однако Корпорация вправе взыскать пени либо полностью приостановить оплату по контракту. Вопрос о лишении допуска к дальнейшим работам или иной способ устранения нарушителя подлежит рассмотрению руководителя миссии, — Хоуп замолчала и я открыл рот, чтобы спросить, но она сказала: — Простите, Вера. Я обязана соблюдать протоколы.

Женщина посмотрела на меня, брови ее иронично изогнулись.

— Хочешь, чтобы Текс принимал решение об "ином способе устранения нарушителя"?

— Не помню такого в своем контракте, — только и нашелся я.

— На деньги мне плевать, — пожала плечами Вера. — И врач на станции, где есть ревитал, не так и нужен. Или по-другому, почему нас пятеро, если жилых помещений на станции больше? Куда делись все остальные кандидаты? Неужели мы настолько профессиональны и незаменимы? Все, что мы делаем, вполне могла бы делать Хоуп.

Я вспомнил разговор об эффективности.

— Но ее машинный, хотя и высокоорганизованный разум, не способен на те… извращения, которые приходят в головы людям. В своё время и я, будучи азартным и жадным исследователем, не задумывалась об этической стороне своей работы. Как будто была слепа. Для меня существовали только результаты экспериментов, я не видела за ними живых людей, принося в жертву другим, как казалось, более высоким целям.

— О чем ты говоришь, Вера?

— Ты знаешь о чем, — жестко сказала она. — О твоей сестре, например. Не делай вид, что не догадывался.

Я не отпрянул в ужасе, не осыпал ее проклятиями, не оттолкнул. Она была таким же беглецом как и я. И тоже бежала — от тысяч искалеченных в угоду прогрессу и собственным амбициям жизней, от безумных генномодифицированных детей, от их отчаявшихся родителей, от себя в конце концов. Я сжал ее запястья.

— Эксперимент продолжается?

— Не в том направлении, — она смотрела мне прямо в глаза. — Ты должен меня понимать. Ведь ты такой же научный червь. Это как наркотик.

Я знал, о чем она говорит. Поиск нового, поиск знания. Когда после сотен бесплодных попыток у тебя начинает получаться, ты охвачен эйфорией и хочешь еще и ещё…