Планета Йоргов

Иржавцев Михаил Юрьевич

— Зато получится главное: клятва, которую они приносили у могилы Маркда — того, кто умер, потому что отказался от своего спасения за счет жизни «неполноценного»-донора, у которого взяли бы сердце для замены обветшавшего. Настоящего Маркда: меня лишь назвали так в память его.

Я был на ней, но ничего не помню: я тогда совсем недавно родился. А они по очереди держали меня на руках, произнося клятву: я был тогда самым первым ребенком на Земле, снова рожденным собственной матерью.

— А это надо! Послужит не только примером: укреплению духа перед предстоящим

судом. Клятвы будете произносить над телами погибших Лима и Цангл, по очереди тоже держа на руках их дочь. Цветами украсим лишь вас. Можно и немного выпить всем веселящего сока парльсинов. Ну, а всё остальное не сейчас — потом когда-нибудь. Надеюсь, ты тоже хочешь, чтобы мы так сделали?

— Конечно, командир Конбр. Я пойду: сообщу Сиглл.

— Я тоже: скажу остальным.

— Подождите: помогите набрать белых цветов — сплету венки из них, — попросил Маркд.

Заминка произошла из-за того, что Валж яростно воспротивилась намерению вынести ребенка из убежища.

— Не дам! Нельзя: там холодно если, простудится она — маленькая совсем. — С ней не стали спорить: в самом конце пещеры, где хранили гроб с телами родителей девочки, так и было — иначе бы не поместили туда. Поэтому робот доставил гроб в хранилище.

… Все уже были в главном зале его: стояли с маленькими букетиками в руках. Гроб, установленный на возвышение, еще накрыт кроваво-красным покрывалом, и возле него Горгл и Сиглл. Рядом с ними Валж с ребенком на руках, Маркд с двумя большими гирляндами белых цветов.

Конбр развернул экран и начал произносить речь:

— Сегодня великий день для нашей не очень счастливой сейчас планеты. Впервые снова, как когда-то очень давно, отмечаем мы с вами невероятно важное событие: Горгл и Сиглл начнут жить вместе — составят семью, станут мужем и женой.

Это будет вторая семья, составленная в наше время. Самую первую создали Лим и Цангл. Родившую своего ребенка и погибшие, спасая его: потому что его жизнь была им дороже своей. Горгл и Сиглл собираются полностью последовать примеру погибших: не только быть вместе — и сами родить ребенка, которого станут любить, растить и оберегать.

Ведь только семья способна обеспечить ребенку любовь и заботу родителей. Которые ни за что не дадут подвергнуть отбраковке и умерщвлению своего ребенка. Без восстановления семьи, в которой каждый ребенок будет рождаться, наша окончательная победа невозможна.

Поэтому мы и отмечаем с вами рождение семьи сегодня, чтобы другие тоже захотели создать её для себя. Запись сегодняшнего торжества мы сможем потом показать всем.

Мы проведем его почти так, как это делается сейчас на Земле: как об этом рассказал нам Маркд. Только там это не только торжественное и радостное событие, но и веселое. Мы же веселиться сегодня не сможем: вчера только потеряли Лима и Цангл. Будем только радоваться этому важному шагу на пути к нашей победе.

Я сказал всё. Сейчас Сиглл и Горгл произнесут свои клятвы над теми, кто погиб, самоотверженно защищая свою дочь.

Но прежде зазвучало что-то

совсем незнакомое. Какие-то модулируемые звуки, непонятно почему настраивающие глубоко на осознание того, что должно совершиться.

Маркд надел им на шеи гирлянды, Валж подала Сиглл ребенка. Конбр снял с гроба покрывало и дал экран с заготовленным текстом клятвы, которую они произнесли вместе:

— Светлой памятью Цангл и Лима, не пожалевших жизни ради своего ребенка, клянемся быть вместе всю жизнь! Любить и беречь друг друга! Продолжить любовь в рождении детей!

И снова зазвучали такие же звуки, но настраивающие уже на радостное ощущение. Каждый подходил к ставшим мужем и женой и отдавали им цветы; потом поднимали плод перезревшего парльсина и делали глоток из воткнутой в него трубочки.

Робот увёз гроб, и Валж забрала ребенка у Сиглл. Та спросила её:

— Почему ты плакала?

— А это, правда, Цангл. Красивая. Как давно: я помню.

— Помнишь?

— А как же? Мы росли вместе. Но она стала красивой: потому наложницей. Я — нет: роженицей.

— Всё равно: ты красивей меня.

— Но он тебя любит: я видела.

— Ты знаешь, что такое любить?

— А как же? Разве можно не любить маленького, сосущего твою грудь? Еще больше, когда сама и родишь его. И за которым ухаживаешь. Очень любишь. А потом…

— Что: потом?

— Его ведь забирают у тебя: скучаешь по нему, плачешь. А после другого родишь: его кормишь, ухаживаешь.

— Цангл какая была?

— Хорошая: добрая, умная.

— Умная?

— Да. Всегда объяснит, успокоит.

— Наверно, так. Она ведь потом уже читать могла. И считать немного.

— Она очень старательная была. Ты тоже: я показала — ты правильно сейчас ребенка держала, — похвалила она Сиглл. И тут же спросила: — Тот доктор говорил, Цангл родила её?

— Доктор? А-а: командир Конбр. Да, Цангл родила её.

— Ну, я тогда её еще больше любить буду.

Часть IV: Не убий!

31

Оповещения Конбра о принятой Комитетом координаторов дате суда над ним и его сторонниками не было, хотя прошло более чем достаточно дней. Конбр недоумевал: ведь время работало на него, а не на Комитет.

Число молодых, знавших правду о своем действительном положении непрерывно росло. Ознакомление с ней уже охватывало почти всех лицеистов и, какую-то часть пока, гимназистов. Несмотря на то, что знакомить сразу большое количество и тех и других, как это удавалось с учащимися старших стадий в лупанарах, было намного трудней.

Заполненные до отказа убежища превратились в учебные заведения подготовки пропагандистов идей возрождения гардрарского общества. Под руководством тех, кто еще на Зрыыре полностью примкнул к Конбру, скрывавшиеся там изучали труды Лима. Потом переходили к изучению книг земного философа Ларлда, ознакомлению с историей гуманистического возрождения на той планете.