Планета Йоргов

Иржавцев Михаил Юрьевич

— Я полечу с вами, командир.

— Ни в коем случае! Остаешься в убежище.

— Командир, меня они скорей послушаются. Тебя они еще не знают, Горгл старше их. А я как раз почти их ровесник.

— Ты землянин. И выглядишь из-за своей мускулатуры старше.

— Так и хорошо, что землянин: им интересней меня слушать. Вот увидишь. Возьми с собой: не пожалеешь.

— Я обещал твоей матери…

— Но я внук Дангкха: я должен сейчас быть с вами там.

— Командир Конбр, он прав: он сумеет лучше нас, — сказал появившийся без стука в дверь Горгл. —

Я сам обеспечу его безопасность: отдам ему свой аппарат. Он сможет в случае необходимости включить защитное поле: против их камней это вполне достаточно.

И под их напором Конбр вынужден был согласиться.

40

Посадив ракетоплан на аэродроме города Мудрости, взмыли вверх на пристяжных вертолетах и как могли быстро полетели туда, откуда далеко доносился приглушенный расстоянием гул. Он становился всё громче по мере приближения.

Наконец, с высоты стала видна многочисленная толпа, заполнившая площадь. В центре её, на свободном от неё пятачке несколько детских фигур, окруживших взрослого.

Снизившись, увидели, что творилось: они яростно избивали его. Еще один взрослый лежал рядом на траве, другой стоял на коленях.

— Остановитесь немедленно, — крикнул Конбр. Усиленный громкоговорителем голос заставил гимназистов поднять головы; избиение тоже прекратили чуть позже. Но кто-то вдруг крикнул:

— Да пошли они: кто это еще такие? — и избиение возобновилось.

— Спускайтесь сюда: вам тоже от нас достанется! — и град камней взметнулся над толпой. Пришлось включить защитные поля. Отскакивая, камни падали обратно на головы гимназистов: уже немало детских тел тоже оказалось лежащими неподвижно.

— Прекратите сейчас же! Опомнитесь! — продолжал кричать Конбр.

— Да ты кто такой, чтобы продолжать указывать нам? — ответил чей-то голос.

— Я Конбр.

— Не знаем такого. Ты мудрый? Так спускайся: мы ждем. Прикончим еще одного мудрого убийцу нас, — орали внизу, сопровождая слова непристойными жестами.

— Ты был прав: нас они не станут слушать. Наступила твоя очередь, — сказал Горгл, прикрепляя свой аппарат на пояс Маркда.

— Прошу тебя, Марик, не спускайся слишком низко: камни, летящие с большой скоростью могут пробить защитное поле, — успел сделать предупреждение Конбр, но Марк вопреки ему сделал это.

— Эй, засранцы и засранки: слушайте сюда! — обратился он к задравшим головы гимназистам на понятном им языке. — Кончайте лупить, а не то я вас сверху обдрищу.

— А слабо! — ответили снизу в тон ему. — Нас много — ты один: говна у тебя на всех нас не хватит.

— Ладно: кончайте базар — есть разговор. Усекли?

Похоже, да: потому что избиение прекратилось.

— Да ты кто такой? Вроде не гимназист уже.

— Угадали: лицеист.

— Не врёшь?

— Оно мне надо?

— Проскочил, значит, отбраковку.

— А у нас её и нет — совсем.

— Заливаешь! Где это у вас?

— На Земле: слыхали о такой.

— Ну. А чем докажешь?

— Сейчас, — и он спустился уже совсем. Открыл рот:

— Ну,

что: видели?

— Правда: кусачки какие-то, а не кусачие скобки. Надо же! — удивились ближайшие к нему гимназисты. — Не врёт, оказывается, — и их слова сразу стали передаваться дальше.

— Давай, землянин, говори: послушаем.

— Меня зовут Маркд. Я прилетел с Зрыыра с другими землянами и сосланными туда гардрарцами. Конбр был координатором на Зрыыре: он узнал, что на Земле тоже была, но уже больше нет никакой отбраковки. И он захотел, чтобы и на Гардраре не стало её. Совсем. Потому что знал, что отбракованных на Гардраре потом убивают.

Все гардрарцы на Зрыыре ненавидели Децемвират, сославший их туда. Они решили вернуться сюда, чтобы свергнуть его, и лишь немногие хотели, как Конбр, уничтожить отбраковку.

Он уговорил нас доставить их на Гардрар. Я тоже знал — от него — про убийство отбракованных, и рассказал ему, — показал он на Горгла, уже стоявшего рядом с ним, — универсанту Горглу. Он другим: универсантам и студентам. А они дальше: коллегиантам, затем лицеистам. А потом уже вам. За это Конбра судили сегодня, чтобы приговорить к смерти.

Я сказал всё, и теперь хочу, чтобы вы послушали его, нашего командира в борьбе за уничтожение отбраковки.

— Хорошо, землянин: мы согласны. Послушаем, что он нам скажет.

— Ребята, гимназисты: мальчишки и девчонки.

Когда меня судили сегодня, обвинитель среди прочего сказал и такое:

«Молодые не способны к самодисциплине: кто справится с разрушительными их действиями, если они выйдут из-под контроля даже Конбра, надеющегося возглавить их? И что тогда? Не сдерживаемые никем, они нанесут всему — науке, производству, самому образованию — непоправимый ущерб».

Сегодня же это почему-то и произошло. Что вы сделали с тем, кто лежит: он жив?

— Нет. Его добили, когда он уже свалился.

— Больше никого не убили?

— Не успели. Хотели, как можно больше. Чего даром потом умирать!

— Вы уже знали про уничтожение, если вас кого-то отбракуют?

— Мы как раз дослушивали то, что было на данном нам чипе.

— Не понял.

— Ну, когда появился вот он, — показали на того, который стоял рядом с избиваемым: лицо его было куском кровавого мяса. — Он наш педагог: доставалось нам от него так еще! А тут: мы не успели выключить компьютер, когда он ворвался — услышал последние слова. Заорал, как бешенный, потом бить нас начал — хуже, чем всегда.

Ну, и мы решили: раз нас, всё равно, не всех в живых оставят, то чего его дальше бояться — прикончим гада. Стали сами бить его. Убили бы, но он спросил «За что меня-то: что я один только виноват?». И кто-то еще спросил: а правда, почему только его? Сказали ему тогда, что не убьем, если вызовет ракетопланы, чтобы сюда прилететь да расплатиться с мудрыми гадами за всё.

Он был рад и такому: согласился сразу. А здесь, только успели начать, как вы появились.

— И кого вы били? Почему именно их?