Планета Йоргов
Шрифт:
Но Конбр запретил: это мало что даст. Подвергать себя из-за этого несомненной опасности, поэтому не стоит.
— Я не могу тобой теперь рисковать понапрасну.
— Всё равно, ведь придется.
— Да, но… После этого… Теперь мне уже будет трудно верить всем безоглядно. Только тебе, Сиглл, Маркду. Варлх предал, а может быть, даже и не предал, а был тайным врагом: кто может еще?
Ты только еще будешь знать, как активизировать наши роботы: те, что оснащены такими аппаратами. Сможешь сделать это, если меня не станет.
— Надо найти их сначала. Но нас теперь столько: неужели
— Да: нас много — очень. А их — мало, но за ними все имеющиеся на Гардраре роботы.
— Роботов можно будет захватывать.
— А людхов — будут убивать.
— Но их и сейчас убивают. И будут дальше убивать, если не победить: несмотря ни на что. Так что пусть лучше погибают в борьбе: это сможет приблизить победу. Хоть погибнут не напрасно.
— Да: другого не дано.
Марк по просьбе Конбра разослал по всем убежищам оповещение принять меры повышенной настороженности. Закончив, стал связываться с патрульными группами, сообщая о предательстве Варлха и угоне им всех роботов.
В ответ от них получил сообщения, что он помимо этого еще и не дал им ни одного робота. Говорил, что уже направил к каждому месту патрулирования указанное количество их: они так и не появились.
— Сиглл в курсе произошедшего там? — спросил его Конбр после того, как выслушал эту еще одну безрадостную новость.
— Она же беременная: ей нельзя волноваться. Сказал, что они успели избить до нашего появления мудрого, пытавшегося уговорить их. Но что меня послушались быстро, когда я начал говорить их выражениями. По-моему, она поверила: ребят мы сюда не привели.
— Так и надо было: правильно. Иди-ка спать: завтра может быть не менее трудный день. И ты тоже, — сказал он и Горглу.
— А ты, командир?
— Я попозже: чувствую, что не смогу еще заснуть.
42
Но как-то отдохнуть было необходимо. Он зашел в свою комнату, посмотреть на ребенка, спящего рядом с еще бодрствующей Валж. Постоял, глядя на него, но это ненадолго помогло отвлечься от мрачных впечатлений сегодняшнего дня.
Вышел и пошел проведать избитого гимназистами мудрого, с которым не удалось закончить разговор: его прервало появление чужих роботов. Тот не спал, но лежал с закрытыми глазами, изредка постанывая.
— Как ты себя чувствуешь, многоуважаемый? — спросил Конбр, присаживаясь рядом.
— А, это ты: мой спаситель? — он открыл глаза. — Боюсь, что недостаточно хорошо, чтобы продолжить разговор с тобой завтра. Поэтому продолжим сейчас, если можно.
— Если ты в состоянии.
— Пока — да: дальше — не знаю. Ты имеешь время?
— Да. И я слушаю тебя.
— Ты помнишь, я сказал, что дети нам не поверили, что и мудрые тоже разные? А это так: ты же и сам мудрый. И мы — Грикх, я и еще шесть — не были, как почти все другие мудрые. Нас было мало — восемь всего, но не восемь одиночек: составляли единое целое. Еще с математического института.
Нам претило многое в других мудрых: гонка за личным успехом с целью завоевания более высокого номера вместо стремления докопаться до истины, обнаружить что-то стоящее. Мы не признавали поэтому
Для нас оказалось страшным открытием то, что узнали из твоей речи на суде: мы твердо встали на твою сторону. Я уверен, что есть и еще такие, как мы — но нам они неизвестны. Наверно их, всё-таки, очень мало.
А большинство остальных мудрых это просто не интересует. Боюсь, тем не менее, они предпочтут проголосовать против тебя: лишь бы сохранить своё привычное удобное положение. Но и активно участвовать против тебя не станут, препоручив это идейным твоим врагам — убежденным сторонникам того, что лишь превосходящий современного робота имеет право жить. Этих тоже не так много.
— А в их распоряжении миллиарды роботов. И им мы можем противопоставить лишь около 45 миллионов учащихся.
— Но эта система обречена внутренне: заменой научного интереса тщеславным стремлением к успеху — любой ценой. Это было нам ясно еще до твоего выступления. Регресс ведь уже начался.
— Это ваши собственные мысли или…
— Об этом давно написал твой погибший друг — Лим. Но мне становится трудно говорить.
— Ты устал: отдохни, поспи.
— Нет: это не усталость. А заснуть я могу навсегда, поэтому мне надо успеть дать тебе позывные моих шести друзей. Они на чипе в моем радиобраслете: возьмёшь его, если меня не станет: сможешь связаться с ними.
— Очень хотелось бы, чтобы ты выжил. Понимаю, что для этого подходит оборудованный госпиталь, а не пещера, где даже нет врача.
— Не уверен, что в госпитале мне спасут жизнь, а не отправят на тот свет, чтобы увеличить количество жертв гимназистов под воздействием на них атавистических идей.
— Прости, но я кое-что вспомнил: мне надо идти, — внезапно поднялся Конбр.
Как раньше он не подумал об этом! Ведь среди скрывавшихся в пещерах были и студенты-медики. Надо срочно найти их в списках: вызвать сюда. Врачебными роботами убежище оборудовано: диагнозы поставлены, пострадавший лежит под капельницей, и лекарства и обезболивающее непрерывно поступают в кровь. Но без проведения хирургической операции, более сложной, чем может робот, он едва ли останется жить.
И Конбр бросился к компьютеру, открыл списки и ввел поиск студентов-медиков, способных оперировать. Вызвал нужное количество их, чтобы прибыли как можно скорей.
Дождался их прибытия. Потом сидел и ждал до самого окончания операции. Вышедший после неё студент сказал:
— Сделали всё: теперь будет жить. — И тогда только Конбр почувствовал, что спать хочет неодолимо.
Ложе его оказалось занятым Валж, но оставалось еще достаточно места для него. И он, уже не имея сил раздеться, лёг в чем был поверх электроодеяла рядом с ней. Она, не просыпаясь, придвинулась к нему. И оттого ему стало теплей, и он заснул — мгновенно.