Планета
Шрифт:
...
– скажите товарищ Борн, - перебил дядю-переговорщика, ничего непонимающий лейтенант, - вы - советский служащий? И, и я ничего не понял, что вы сказали. Извините.
– Слово 'клёво' знаешь?
– Веня кивнул.
– А менеджер - это начальник. Большой тутошний начальник сидит у меня в машине, и вас боится. Жизнь-то тут мирная. Прямо сказать курорт Пицунда. Оно вам надо, бучу тут устраивать? Да, а второй начальник, военный руководитель собирает снайперов с винтовками Мосина. И это есть - не клёво, для ваших организмов молодых. Вот. А я работник российской почты, с этого дня бывший. Подался в вольные, домовладельцы.
Иронии
'Даже если их сразу не застрелят, то потом просто затопчут! Конями!' - Что и наши укороты не помогут?
– спросил, и показал Борну, висящий сзади на ремне, ПП.
– Я думал у вас 'эй-кей-фоти-севн!' - с удивление произнёс Борн.
– Лейтенант, и давно в Советской Армии израильские пистолеты-пулемёты "Узи"?
– Какие "узи"? Это - ПэПэ шестьдесят восемь! Их производят на Грязевском оружейном заводе, калибр - девять миллиметров. Конструктор - Галкин Максим Александрович, - Борн хмыкнул.
– Им вооружаются ВДВ, спецназ и...
– ... Внутренние войска, - Борн это так уверенно сказал, что Чесноков с Рублёвым удивлённо переглянулись, - А в вагоне зэки? Человек сто впихнули?
– Да!? Нет, всего тринадцать...
– И направляют их на суховскую зону. Я прав?
– А откуда вы знаете?
– Так я ж местный!
– Какой местный? Тут везде "белоказаки", а колония лет десять, всего как существует.
– "Белоказаки" говорите. Ну, я вам немедля, хе-хе, "красного" приведу - легенду Советской Армии, - И Борн помахал рукой в сторону машины.
– А как к вам обращаться?
– спросил сержант, не понял Рублёв ироничности Борна. А лейтенант заметил, что ирония в глазах Борна прямо заплескалась.
– Мм-м, сегодня меня называли: товарищ, господин, хозяин, пан, рыцарь и просто Борн. А вот и легенда.
Веня, раскрыв рот, смотрел на подходящего вместе с казачьим офицером, Маршала Советского Союза Будённого Семёна Михайловича, молодого и в гражданской одежде.
– Ребята - Будённый!..
На перрон высыпали остальные вэвэшники. Вояки обступили смущённого Будённого, и чуть ли не брали у него автограф. Рублёв, сноровисто, что-то вталкивал землякам и восхищался. Холодов, угрюмо смотрел на царского офицера. Казачий офицер пытался сохранить на лице значимость. Борн, вытащив какую-то коробочку водил ей по толпе. Лейтенант, улыбался, тормошил свои мысли на предмет нелогичности, чтобы сделать вывод: 'Я в царской армии служить не буду. А парни тут не пропадут. Хех, курорт Пицунда, понимаешь!'
– Ну, что, бойцы, сдаёмся? - справился Борн, а коробка смотрела прямо на Веню.
– Да. И мы требуем к себе, это...
– Веня замолчал, ибо в мыслях был на воображаемом пляже. Лейтенант, сказав 'да', колебался. Долг офицера и пляж ещё боролись.
– Сдача почётная, и без ущемлений прав и свобод для бывших солдат Внутренних Войск. Я прав, атаман?
– затребовал правильного ответа переговорщик и довольно посмотрел на атамана.
– Так точно, господин Борн. Подтверждаю...
А дальше для Вени было всё, как в тумане. Состав отогнали в тупик, Борн слил в канистру 20-ть литров бензина марки А-90, забрал себе один ПП-68, он же "Узи"; с шестью магазинами в подсумках. 'А Борн - хомяк. Тащит всё что плохо лежит', - подумал Рублёв. И совсем не расстроился, когда узнал, что дядя взял себе ПП Рублёва. Подъехали телеги, на них по списку
Дом был на два хозяина, новый; когда подвезли раскладные кровати с матрасами и постельным бельём, стало совсем хорошо. Соседи принесли покушать, атаман заплатил, и ещё десять рублей дал Вене. Веня, молча, взял деньги, Рублёв поблагодарил. Борн повёз атамана к себе ужинать. Предложил и Вене, и Будённому, но они отказались.
– Ну, ты, заходи, если что. Пока, лейтенант.
– До свидания.
Веня вернулся в дом. Поужинали, разместились по кроватям, бывшие вояки пофантазировали, что их ждёт впереди. Потом все помылись в душе и завалились спать. Только Веня не ложился, бродил по двору, и около калитки нарвался на неприятный разговор с белогвардейским есаулом. Есаул по фамилии Ястребов, тыкал в лицо Вене пачкой денег, и пьяно бранился. Если бы не висящие на руках Ястребова местные красотки, не известно бы, чем этот разговор завершился. Красотки-жалмерки утянули есаула прочь от скандала, а Веня пошёл спать.
'Жаль, родителей больше не увижу'. На глаза набежали слёзы, их Веня мужественно отогнал.
– И где тут логика?
– спрашивало почти заснувшего лейтенанта его мышление. Но Веня перевернулся на другой бок и заснул сном здорового молодого мужчины.
Я загнал джип во двор. Как обрадовался Николаич, что привёз атамана на ужин, обрадовано потёр руки, можно было расслабиться, и смотришь, знакомство поближе завести со здешней "вертикалью власти".
– Слушай, Борн, а он наш сосед. Я ему рукой махал. Это таки надо спрыснуть!
– шепнул на ухо Борисов.
Кивнул согласием. Борисов успел переодеться в спортивный костюм Ардальона и выглядел богато. Он, сам, поставил под виноградником у флигеля пластиковый стол и три стула. Эльза принесла запечатанную бутылку коньяка "Martell XO" и закуску, из пакета "астраханской дивы".
– Прихватизировали, - закреплял понравившееся слово Николаевич.
Сели за "мужской" стол, атаман опять перекрестился, и стали кушать ароматный напиток. Себе позволил только грамм пятьдесят, а вот Борисов и атаман после двух рюмок, стали пить коньяк стаканами.
– Ты, Борн, не жадничай, такой момент, понимаешь.
Я не понял, какой момент, выпить или познакомится. Разговорились. Я поведал атаману, что тоже служил в Советской Армии.
– И как, удачно?
– поинтересовался Шатров.
– Удачно, полтора года ваксил гуталином асфальт, чтоб блестяще-чёрным был. И осенью листья зелёной краской красил. Наш генерал, понимаешь, любил весну, понимаешь.
– Гы-гы, от атамана.
– Борн, я смотрю, ты жалеешь, что служил?
– Как бы ни так! Два года в портянках, зато - век воспоминаний. Да, и интересно было.
А Борисов в СА не был. Не довелось ему армейского дурдома испытать... Затем важный гость стал свои вопросы задавать. Главным ответчиком был Николаич. Я отмалчивался, а немного погодя, когда затронули нашу технику, показал возможности мобильного телефона, атаман выпал в осадок, и после всё, что мы ему говорили, принимал без "критического анализа". Потом в осадок выпал Борисов, когда узнал, что мы попали на часть Донской земли и вместе с нами на территории Ясной очутились разные объекты и люди: из 1968, 1972, 2014 годов.