Шрифт:
Перевод с корейского Ли Сан Юн и Ким Хвана под редакцией Игоря Алюкова
Copyright © 2010 by Kim Un-su
Книга издана при поддержке Корейского института литературного перевода (LTI Korea)
О заботливом отношении
Старик вышел во двор.
Рэсэн настроил оптический прицел и передернул затвор. Щелчок патрона, скользнувшего на место, прозвучал слишком громко. Рэсэн осмотрелся. Все замерло, вокруг лишь безучастные ко всему высокие, устремленные в небо пихты. Какой тихий лес! Ни птичьих трелей,
Старик поливал из лейки цветы на клумбе. Одним цветам он давал больше воды, другим чуть меньше. Поливал с любовью, отточенными движениями, словно проводил чайную церемонию. Иногда старик слегка покачивал головой и поводил плечами, будто танцевал, тянул руку к лепесткам. По-дружески помахивал цветам и даже улыбался им. Казалось, он ведет с ними приятную беседу. Рэсэн отрегулировал прицел, чтобы получше рассмотреть цветок, к которому обращался старик. Вполне обычный цветок, много раз такой видел, название только забыл. Рэсэн попытался вспомнить, какие растения цветут в октябре. Космея, цинния, златоцвет… Однако ни одно название не подходило цветку, что сейчас смотрел на него в перекрестии прицела. Интересно, почему в памяти не сохранилось его название? Рэсэн прищурился, старательно перебирая ботанические термины, но тут же тряхнул головой. Какая разница, что это за цветок?
С дальней стороны двора к старику медленно брел черный пес, подошел, потерся головой о бедро. По виду чистокровный мастиф. Собаки этой породы сопровождали Цезаря в его военных походах на Британию. Мастифы помогали римлянам охотиться на диких лошадей и львов. Старик погладил пса по голове, тот завилял хвостом, принялся мотаться вокруг хозяина, мешая поливать цветы, тогда старик подобрал сдутый футбольный мяч и швырнул в угол двора. Размахивая хвостом, пес кинулся за мячом, а старик снова взялся за лейку. Возобновил общение с цветами, покачивал рукой, что-то говорил. Вернулся пес с мячом. Старик бросил мяч в другую сторону, дальше, чем первый раз. Пес потрусил за игрушкой. Когда-то собаки этой породы охотились на львов, а теперь ведут себя как глупые дворняги. Но этот старик и эта собака подходили друг дружке. Снова и снова они повторяли одно и то же, и им явно не надоедало. Похоже, этой парочке нравилась такая незатейливая игра.
Закончив поливать цветы, старик распрямился и улыбнулся, довольный. Внезапно он посмотрел на склон горы, будто догадывался, что там притаился Рэсэн. Он улыбался прямо в перекрестие прицела. Знает ли он, что солнца ему осталось не более чем на одну пядь? Знает ли он, что умрет прежде, чем солнце спрячется за гору? А может, потому и улыбается, что знает? Или он все-таки не улыбается? Улыбка на лице старика была какая-то застывшая, точно на традиционной маске Хахве [1] . Есть люди с такими лицами. И никто никогда не понимает, что человек прячет за этой улыбкой. Даже когда человек грустит или злится, улыбка не сходит с такого лица.
1
Традиционные маски деревни Хахве (провинция Южная Кёнсандо), в которых совершаются танцевальные представления в масках. – Здесь и далее примеч. перев. и ред.
Не нажать ли на спусковой крючок прямо сейчас? Тогда он наверняка успеет вернуться в город до полуночи. Наполнит ванну горячей водой и будет нежиться, пить пиво из банки, пока хмель не ударит в голову. И можно включить проигрыватель, поставить пластинку “Битлз” и наслаждаться, строя под музыку планы, обдумывая, куда вложить деньги, которые скоро поступят на его счет. Ведь на этом можно и остановиться, покончить с этой работой, начать другую жизнь. Открыть, например, пиццерию рядом с женской гимназией или завести лоток с сахарной ватой в парке. Рэсэн представил, как раздает детям воздушные шарики и сахарную вату, а затем сладко дремлет, сморенный солнцем. Действительно, почему бы не жить вот так? Наверное, чудесная жизнь. Впрочем, о будущем он подумает после того, как выстрелит. Старик пока жив, и деньги на счет пока не поступили.
Тень от горы быстро ползла вниз. Если уж нажимать на спусковой крючок, то прямо сейчас. Старик уже закончил поливать цветник и вот-вот скроется в доме. Если промедлить, то дело осложнится. Чего тут еще размышлять? Сейчас. И потом спуститься с горы.
Старик улыбался, а черная собака трусила к нему, держа в зубах спущенный мяч. В центре перекрестья
– Сейчас не то время, – пробормотал он.
Он не мог объяснить, почему не то время. Каждому делу обязательно соответствует определенное время. Например, в этот час хорошо съесть мороженое, а в тот – поцеловаться. Может, звучит и смешно, но, наверное, есть правильный момент и для того, чтобы нажать на спусковой крючок, и правильный момент для того, чтобы пуля пронзила сердце. Почему бы и нет? Если бы Рэсэну повезло с таким моментом и пуля полетела бы прямо в сердце старика, все получилось бы как надо. Конечно, это не значит, что он ждет именно такого идеального шанса. Возможно, удачный момент вообще никогда не наступит. Но даже если удача вдруг привалит, он может не понять, что пришло то самое правильное время, и момент будет упущен. Рэсэн понял, что сейчас ему попросту не хочется стрелять. Он не знал почему, но вот так уж получилось. Рэсэн положил оружие на землю и закурил. Тень от горы наползала на дом старика.
Когда опустились сумерки, старик и собака скрылись в доме. Судя по оставшимся темными окнам, электричества там не было. Замерцал огонек свечи, однако разглядеть через оптический прицел, что происходит в доме, Рэсэн толком не мог. Видел лишь, как на стене из красного кирпича мелькают огромные тени старика и собаки. Из позиции, которую занимал Рэсэн, попасть в старика теперь нельзя, если только тот не подойдет к окну со свечой в руке.
Солнце скрылось за горой, и лес тут же окутала темнота. Луна еще не взошла, вокруг не было видно ни зги. Лишь в доме старика мерцал слабый свет. Ночь плотно окутала лес тяжелой влажной завесой. Рэсэн спросил себя, почему он все сидит в этой кромешной темноте и не может ни на что решиться. Ладно, подождет рассвета. Да, так будет лучше. Станет светло, вот тогда и выстрелит. Выпустит пулю, как делал много раз, словно выстрелит по деревянной мишени, и истории конец. Рэсэн сунул окурок в карман и забрался в палатку. Заняться было нечем – какие занятия могут быть в таком месте? – поэтому он достал печенье, съел, потом залез в спальный мешок, накрылся с головой и тут же уснул.
Проснулся Рэсэн часа через два. Его разбудил громкий шелест. Кто-то уверенно двигался по траве прямо к палатке. Звуки были тяжелые. Землю явно топтали несколько существ. Вот они вломились в кусты. Рэсэн не мог взять в толк, кто может издавать такие звуки. Кабан? Рысь? Он передернул затвор и направил ствол в темноту, навстречу опасности. Нажимать на спусковой крючок еще нельзя. Бывает, солдаты-наемники, сидящие в засаде, стреляют в темноту, не убедившись, что к ним приближается именно враг. Все из-за страха. А потом оказывается, что жертвой стал олень или полицейская собака, а то и собрат по оружию, заблудившийся во время патрулирования. И позже эти наемники, здоровенные парни в татуировках, рыдают, точно маленькие дети, над трупом убитого ими солдата и скулят перед начальством: “Я не видел другого выхода, вот и выстрелил”. Да, возможно, выхода и впрямь не было. Эти мускулистые здоровяки прежде ведь не сталкивались с надвигающимся на них, наводящим страх неведомым, вот и оставалось только что палить во тьму. Рэсэн же спокойно ждал, пока, к его изумлению, из темноты не вынырнули старик и черная собака.
– Что ты здесь делаешь? – спросил старик.
Однако, ситуация. Мишень сама подходит и спрашивает, почему он до сих пор не выстрелил в нее. Просто смех!
– Это я вас хочу спросить, что вы здесь делаете. Я чуть было не выстрелил, – ответил слегка взвинченный Рэсэн.
– Чуть не выстрелил? Надо же! Вор обвиняет хозяина, которого обокрал! Эта земля – моя собственность. Вот и выходит, что ты явился в чужой дом и устроился на ночлег.
Старик проговорил это с улыбкой. Снисходительной улыбкой. Несмотря на необычность ситуации, волнения не чувствовалось. Чего не скажешь о растерявшемся Рэсэне.