Планировщики
Шрифт:
– Меньше буду есть – дольше продержусь на этой работе.
Не бывало такого, чтобы он брался за заказ, который был ему не по душе, только из-за того, что срочно потребовались деньги. И за очень выгодные заказы тоже не хватался. Потому на этом помойном дне, где средняя продолжительность жизни человека слишком коротка, Мохнатый держался уже много лет.
Рэсэн открыл багажник. Увидев два черных мешка, Мохнатый спросил удивленно:
– Почему два? От Енота я слышал, что будет один.
– Человек и собака.
– Здесь собака? – спросил Мохнатый, указывая на мешок поменьше.
– Нет, человек. Собака в большом.
– Что это за псина такая –
Как будто не поверив Рэсэну, Мохнатый раскрыл мешок. Внутри лежал старый Санта. Между зубцами разошедшейся молнии проглянул длинный собачий язык.
– Мать твою до печенок! Чего только нынче не тащат. А собаку-то нахрена прикончил? За яйца тебя цапнула, что ли?
– Просто показалась мне слишком старой, чтобы найти себе нового хозяина, – спокойно ответил Рэсэн.
– Вы, господин, без нужды в чужие дела суетесь. Давайте не о собаке думать, а о наших с вами делах беспокоиться. Сейчас наша судьба складывается так, что не до переживаний о псинах, – с чувством сказал Мохнатый.
Закрыв молнию, Рэсэн на мгновение замер. И правда, почему он убил пса? В полной растерянности пес стоял подле лежавшего на земле старика. Рэсэн, в спину которого светило солнце, смотрел на собаку. А старый пес смотрел на него. В помутневших карих глазах немало пожившего пса отражалось солнце. Пес не зарычал на Рэсэна, не набросился. Он лишь удивлялся неподвижности хозяина. Рэсэн все смотрел на собаку, слишком она стара, чтобы привыкать к новой жизни. Оседлав верхушку горы, осеннее солнце заливало нежным светом мир вокруг.
– Теперь в этом тихом прекрасном лесу нет того, кто станет кормить тебя. И ты слишком старый, чтобы рыскать по сопкам в поисках еды. Понимаешь, о чем я?
Пес лишь растерянно смотрел на человека грустными глазами. Рэсэн потрепал старого пса по холке. Вскинул винтовку и выстрелил ему в голову.
– Старик, а такой тяжелый, – пропыхтел Мохнатый, пытаясь приподнять мешок.
– Говорю же, собака это. Старик в другом мешке, – раздраженно сказал Рэсэн.
Мохнатый помотал головой, признавая, что вечно он все путает.
– А, ну и тяжела скотина эта мудистая!
Погрузив мешок в тележку, Мохнатый привычно осмотрелся вокруг. В два часа ночи окрестности крематория были погружены в тишину. Если подумать, то по-другому и быть не могло. Никто не заявляется в ночи кремировать своего питомца.
Перегрузив мешки с трупами в печь, Мохнатый открыл газовый клапан, поджег. Как только огонь ворвался в камеру, черные полиэтиленовые мешки в одну секунду скукожились, точно старая кожа слезла со змеи. Полиэтилен расплавился, открыв тела старика и собаки. Старик лежал на спине, а собака, примостившись рядом, положила голову на живот хозяина. Жар заполнил камеру, сухожилия натянулись, и тела дернулись. От этой картины – старик словно пытался за что-то ухватиться в этом мире – всколыхнулась в Рэсэне какая-то внезапная жалость. Однако тут же исчезла. Через два часа от старика останется лишь пыль. А пыль в этом мире есть только пыль.
Рэсэн безучастно смотрел на скрюченный труп старика. Во времена, когда страной правили военные, старик был генералом. Составлял для властей расстрельные списки, а затем являлся в библиотеку к Еноту и на деньги налогоплательщиков заказывал убийства политиков. А сейчас и сам угодил в этот список. Иначе и быть не могло. Хорошие времена рано или поздно, но заканчиваются, и ради самосохранения слабеющая власть вынуждена избавляться от потенциальной угрозы, пусть даже эфемерной. Потому что однажды время опишет круг и ударит
Когда Рэсэну было одиннадцать, в Собачьей библиотеке появился старик в военной форме. Мундир его производил впечатление. Подойдя к мальчику, старик спросил:
– Что читаешь?
– Софокла.
– Интересно?
– У меня нет отца, поэтому мне некого попросить разъяснить.
– А где твой отец?
– В мусорном ящике у женского монастыря.
Генерал, на фуражке которого сверкали две звезды, улыбнулся и потрепал Рэсэна по голове. С того дня прошло более двадцати лет. Мальчик все помнил, а вот старик вряд ли сохранил в памяти ту мимолетную встречу с мальчиком, читающим Софокла.
Рэсэн достал сигарету. Мохнатый поднес ему огонь и закурил сам. Вместе с табачным дымом Мохнатый выдал свист. Вышел вперевалку из крематория, чтобы еще раз проверить, нет ли кого поблизости. Рэсэн все смотрел на трупы старика и собаки, соединившиеся в огне в одну горящую груду костей.
Многие из тупоголовых заблуждаются, думая, что совершили идеальное убийство, если самолично сожгли труп. Прихватив канистру бензина, едут они на безлюдный пустырь. Однако, вопреки ожиданию, мертвое тело не желает сгорать дотла. Если поджечь мертвеца, на пустыре останется огромный кусок горелого мяса, распространяющий вокруг себя зловоние. И по этому куску мяса криминалисты, изучив зубы и кости, смогут определить возраст, пол, рост, внешность сожженного человека. Чтобы уничтожить труп без следа, нужно поместить его в герметичную печь и более двух часов сжигать при температуре выше тысячи трехсот градусов. А такой температуры достичь можно лишь в печи крематория, в печи для обжига керамики, для производства древесного угля или в металлургической домне. Вот поэтому Мохнатый со своим крематорием для домашних животных и процветает. После сжигания оставшиеся кости нужно раздробить на мелкие осколки. Всего по трем частям тазобедренной кости криминалисты способны определить возраст, пол, рост, а то и способ убийства. Кроме того, нужно разобраться с пеплом и зубами. Из измельченных в пудру костей можно добыть достаточно сведений, дающих ключ к разгадке, а зубы даже пройдя огонь сохраняют информацию о человеке. Зубы следует разбить молотком и для спокойствия растолочь в пыль. Только в таком случае будет невозможно узнать об этой смерти.
Рэсэн достал новую сигарету, закурил и посмотрел на часы. Десять минут третьего. С делами покончит и вернется домой лишь под утро. Шею и плечи вдруг свело от усталости. Ночь в дороге, ночь в доме старика и ночь на предприятии Мохнатого. Третью ночь он проводит не дома. У кошек, наверное, закончился весь корм… Рэсэн подумал о двух сиамских кошках, сидящих голодными в темной комнате… Одной он дал имя Пюпитр, а второй – Лампа. Удивительно, но животные соответствовали данным им именам. Пюпитр обожала играть с листами бумаги, а Лампа, любившая смотреть в окно, всегда сидела на подоконнике, слегка вытянув шею и силуэтом напоминая настольную лампу.
Вернулся Мохнатый – с бутылкой водки и котелком картошки, сваренной в мундире. Он протянул картофелину Рэсэну. Надо же – снова картошка. Дар старика – шесть картофелин – все еще лежит в машине. Рэсэн был голоден, но отказался.
– Не хочешь? Картошка аж из провинции Канвондо, вкуснятина.
Мохнатый мотнул головой, не понимая, как можно отказываться от подобного деликатеса, и запихал в рот картофелину целиком. Прожевав, вылил в себя половину небольшой бутылки.
– Недавно сжег директора Кима, – сообщил он, довольно отирая рот.