Плащ душегуба
Шрифт:
Мы частенько забываем, что в Золоченом веке царила жесткая классовая иерархия, ценившая богатство и жестокость. Дети, особенно из «неблагополучных слоев», быстро вырастали и зачастую обучались клянчить, занимать и воровать, прежде чем вставали на обе ноги. Зажиточные детки в своих матросских костюмчиках и нежных кружевах могли позволить себе такие удовольствия, как хорошее образование, браки по расчету, романы по расчету и разводы по расчету. А широкие массы, сыновья и дочери ворошителей городских помоек, хотели они того или нет, были вынуждены покидать родительский кров по достижении пяти лет. Им приходилось выбирать между тяжким трудом на потогонном производстве и вступлением в одну из уличных банд, в которых, по
Одно такое сообщество называлось «Замарашки». Полсотни его членов нашли себе пристанище возле реки Гудзон за свалкой на улице Ривингтон. Клан состоял из представителей обоих полов всех больших и малых народов (равные возможности в бандах малолеток были большой редкостью в те дни) в возрасте от двух до семи лет. Возглавлял банду свирепый шестилетка по прозвищу Цыпочка. Его правой рукой числился крутой мексиканский пацан Бамбино; третье место занимала пятилетняя чернокожая девочка, дочь освободившихся рабов, которая предпочитала, чтобы ее звали по крестильному имени – Молли Фря.
Прочесывая свалки в поисках пропитания, задирая бродяг и грабя прохожих при каждом удобном случае, Замарашки что было сил боролись за право на спокойную жизнь, затевая войну с соседними бандами лишь тогда, когда чувствовали, что кто-то покушается на их территорию, или если они чего-нибудь перенанюхались, или если шел дождь и прохожие были слишком мокрые и выскальзывали из рук.
Тлеющий очаг под навесом на улице Ривингтон почти не давал представления о дикой оргии предыдущим вечером, когда Замарашки устроили свою ритуальную дождевую пляску. Теперь же, наутро после убийства Франни Роз Мелочевки и Эммы Мэй Щепотки, они лежали тесными кучками, прижавшись друг к другу на жестком цементном гравии, служившем для них пляжем (весь песок из их района давно вывезли, чтобы расширить пляжи в Хэмптонс [23] ). Их сон казался столь мирным и безмятежным, что казалось, будто они пребывают в летнем лагере, а не в ежедневной борьбе за существование.
23
Хэмптонс– курортный район в восточной части Лонг-Айленда (штат Нью-Йорк). Хэмтпонс называют «Малибу Восточного побережья». Здесь прекрасные пляжи, рестораны, магазины и клубы. Многие звезды, такие как Сара Джессика Паркер и Мэтью Бродерик, Гвинет Пэлтроу, Рене Зельвегер и Донна Каран, спасаются здесь от суеты Лос-Анджелеса и Нью-Йорка. (Прим. ред.)
Их страж и талисман Бутуз – странная помесь ирландского сеттера, бигля и дикобраза – принюхался к кромке воды и обнаружил крабовый панцирь, который стоило попробовать. Заглотнув добычу, Бутуз приметил большую кучу одежды, выстиранной накануне вечером. В запахе тряпья было что-то необычное. Он трижды громко гавкнул и встопорщил иголки, что означало интересную находку.
Молли Фря заворочалась на самодельной постели из всевозможного тряпья и, вытащив шипастую дубинку, приготовилась драться.
– Что такое? Внезапное нападение? Я им задам! Бамбино, проснись!
Бамбино сел.
– Что? В чем дело?
– Бутуз что-то заметил и залаял.
Бамбино вздохнул:
– Ну, небось нашел что-нибудь.
– Уже почти здесь. Шевели тушкой.
Несколько членов банды проснулись. Детские тела, весьма мускулистые для их возраста, покрывала засохшая, местами растрескавшаяся грязь. Разномастные лохмотья, наскоро соединенные с помощью веревок, проволок и цепей, были призваны изображать юбки и рубашки. Ноги детей так загрубели и обросли грязью, что казались обутыми в черные башмаки. Разминая затекшие конечности, Замарашки потянулись и, рассовав предметы вооружения за пояса, пошли вниз к реке.
Цыпочка остановился возле черной груды тряпья, покрытой водорослями и грязью. Любой кусок ткани здесь весьма приветствовался. Подобный объект потребления был не только полезен сам по себе, за него на улице можно было выручить кругленькую сумму.
– Переверни-ка, – велел он.
Воспользовавшись палкой, Бамбино выполнил указание. Куча тряпья на поверку оказалась человеческим телом.
И оно все еще дышало.
Дети переглянулись, не зная, что делать. Если они обратятся в полицию, там решат, что это дело рук самих Замарашек. Конечно, для их племени было бы лучше столкнуть этого человека, пока он не пришел в сознание, в реку – пусть себе плывет до стоянки какой-нибудь другой банды. Окончательное решение было за Цыпочкой. Он прохаживался взад-вперед и размышлял. Несмотря на всю свирепость Цыпочки, в его характере была и мягкая струнка. Тут-то и настало время ей зазвучать. Цыпочка повернулся, скинул штаны и выпустил длинную тугую струю. Когда он закончил, стало ясно: решение принято.
– Эй, Резвушка! – крикнул он, сунул в зубы трубку из кукурузного початка и раскурил ее.
Бамбино и Молли Фря переглянулись. Они знали, что им предстоит выслушать еще одну «вдохновенную» речь предводителя. К ним подползла пухлощекая двухлетняя девчушка в подгузнике и тоже с трубкой в зубах.
– Да, сэр! – сказала она.
– Лети в столовку на Вишневой улице за несяком.
– Да, сэр.
– И найди кого-нибудь сменить тебе подгузник!
– Да, сэр.
Малютка унеслась на четвереньках, да так стремительно, что взрослый только бегом смог бы поспеть за ней. Цыпочка трижды хлопнул в ладоши, и Бутуз со всей остальной командой принялись вытаскивать тело из воды.
В 06.20 горстка зевак, привлеченная необычно ранней работой полиции, собралась у переулка на Двадцать шестой улице, между Одиннадцатой и Двенадцатой авеню. Прочесав район десятью минутами ранее, полицейские ожидали теперь приезда следственной группы и коротали время, поглощая кофе и колечки с мармеладом.
На этот раз трупы были обнаружены итальянцем, сборщиком навоза, катившим свою тележку с экскрементами в Вестсайдский перерабатывающий центр. В девятнадцатом веке навоз использовался для изготовления множества полезных в домашнем хозяйстве штуковин – особенно праздничных кексов с изюмом, женских зимних шляпок, накладных гульфиков и лобковых паричков. Перерабатывающий центр хорошо платил за собранное сырье.
Примерно в 06.22 к месту преступления подкатила коляска с Калебом, Лизой и Рузвельтом. Едва они вышли из экипажа, засверкали вспышки магния, оставляя клубы дыма, и репортеры из грошовых газет осадили прибывших.
– Скажите, это дело рук Крушителя?
– Злодей нанес новый удар?
– У вас роман с Лизой Смит?
– Правда ли, что у мэра жемчужная серьга в…?
– Уберите этих людей подальше! – приказал Калеб, и трое постовых вытолкали фотографов за ограждение. – Имена жертв!
– Мелочевка и Щепотка, сэр.
– Черт, я знавал эту парочку, – покачал головой Калеб, глядя под ноги.
– Я думаю, мы все знавали этих малышек, по меньшей мере разок-другой, если вы понимаете, что я имею в виду, – подмигнул сержант и пояснил: – Я говорю, что они проститутки, а мы все…