Плащ и мантилья
Шрифт:
Когда Ноубл подошел к фургону, Джесс улыбнулся.
– Я привез тебе подарок, – сообщил он. – Тебе он понравится.
Женщина повернулась к Ноублу, и он увидел, что это элегантная, красивая блондинка, которой нет еще и двадцати лет. В ней ощущалось что-то знакомое, но Ноубл не успел понять, что именно, – юная леди защелкнула зонт и раскрыла объятия.
– Неужели я даже простого приветствия не могу ожидать от родного брата?
Ноубла захлестнула волна чувств. Она так походила на их мать! Такие же огромные голубые глаза, тот же овал лица, те
– Сабер?
Девушка рассмеялась и повернулась перед ним кругом.
– Видишь – это я! Просто я выросла. – Ее лицо стало серьезным. – Я приехала, потому что мы нужны друг другу. – Она смотрела на него с таким же обожанием, как в детстве. – По крайней мере, ты нужен мне, Ноубл.
Он бросился к ней и изо всех сил прижал к себе сестру.
– Наконец-то мы вместе! Ты не представляешь, как я… – Ноубл засмеялся, впервые за много лет чувствуя, что у него легко на душе. – Мы ведь с тобой последние из Винсенте. – Он обнял девушку за талию. – Пошли в дом – здесь слишком жарко. – Вспомнив о хороших манерах, Ноубл обернулся: – Присоединяйтесь к нам, Джесс.
– Нет. Вам нужно побыть наедине. Я только попрошу твоих работников помочь мне разгрузить вещи мисс Сабер. – Джесс усмехнулся. – Похоже, она привезла с собой всю Джорджию.
– Ты путешествовала одна? – с упреком осведомился Ноубл.
Сабер Винсенте посмотрела на брата сквозь густые ресницы.
– Да. Но не ругай меня – на то была причина. Бабушке уже трудно ездить так далеко, а я была не в состоянии больше ждать.
Она склонила голову на его плечо, и сердце Ноубла смягчилось.
– Ну, теперь ты в безопасности – это самое главное.
Войдя в дом, Сабер снова обняла брата.
– Я так скучала по тебе! Мне не хотелось уезжать из дома, но отец приказал. А когда я получила письмо с известием о его смерти, то винила себя в том, что не была с ним.
Ноубл отодвинул от себя сестру, пораженный тем, что она испытывает такое же чувство вины, как он.
– Ты не должна упрекать себя, Сабер. Наш отец знал, что умирает, и хотел, чтобы ты была в безопасности, а значит – подальше отсюда.
Ее глаза наполнились слезами.
– Знаю, но я так хотела быть рядом с ним! – Она снова положила голову на плечо брата. – Мне ужасно его не хватает…
– Зато у тебя есть я, – утешил ее Ноубл.
Сабер улыбнулась сквозь слезы.
– Да, дорогой братец, у меня есть ты.
– Расскажи мне, как ты пережила войну? – попросил Ноубл. – Я слышал, что янки опустошили значительную часть Джорджии.
– Да, они сожгли дом, так что нам с бабушкой Эллен пришлось жить в хижине надсмотрщика. В доме все уничтожили – и картины, и мебель, которую дедушка купил во Франции.
– Мне жаль, что ты так страдала…
– Это было ужасно! Но я никогда не собиралась жить в Джорджии. Я родилась в Техасе – эта земля у меня в крови, как и у тебя. – Сабер сняла кружевные перчатки, положила их на стол и снова прижалась к Ноублу. – Но мне горько, что янки сожгли дом, где родилась и росла наша мама.
– Да, я понимаю. –
Сабер скорчила гримасу:
– Я всегда была леди. Но ты сказал, что я красивая, а женщине всегда приятно это слышать – даже от брата. – Она шагнула назад и задумчиво посмотрела на него. – Не представляю себе, чтобы какая-нибудь леди могла перед тобой устоять.
Ноубл пожал плечами:
– К сожалению, одной из них это удается.
Сабер положила руку ему на плечо:
– Зато вот эта леди тебя любит.
Он поцеловал ее в лоб.
– Добро пожаловать домой, сестренка!
В Каса дель Соль состоялось настоящее торжество, когда вакерос и их семьи собрались приветствовать сеньориту Сабер. Столы ломились от яств, ночной воздух наполняли звуки испанских гитар и топот ног танцоров в ярких костюмах.
Сабер поднялась со стула и присоединилась к танцующим. Хлопая в ладоши, она грациозно кружилась в испанском танце, который знала с детства. Ноубл тоже пошел танцевать. Его каблуки четко отбивали ритм, но из глаз не исчезла печаль.
Когда вакерос разошлись, Сабер взяла брата под руку.
– В чем дело? – спросила она, ощущая его настроение.
– Ни в чем, – улыбнувшись, ответил Ноубл. – Просто я подумал, как бы отец и мать радовались сегодня вечером.
– Ты думал не только об этом. – Сабер в упор посмотрела на него. – Кто та женщина, которая заставляет тебя быть таким печальным?
– Неужели я прозрачный? – с усмешкой осведомился Ноубл.
– Для меня – да. – Сабер взяла его за руку. – Кто она, Ноубл? Ты очень ее любишь?
– Не стоит это обсуждать. И я не сказал, что люблю ее. Я восхищаюсь ею и многим ей обязан… – Ему не хотелось говорить о Рейчел даже с сестрой. – Но у нее есть причина меня ненавидеть, так что я не могу ее упрекать.
– Должно быть, речь идет о Рейчел Ратлидж?
Ноубл изумленно уставился на нее:
– Как ты догадалась?
– Потому что она уверена, что ты убил ее отца.
– Сейчас она уже знает, что я этого не делал.
Сабер казалась озадаченной.
– И тем не менее она тебя отвергает? Не понимаю. – Ее глаза насмешливо блеснули. – Ты ведь самая завидная партия во всем Техасе. Как же кто-то мог отказаться от тебя?
– Не будем говорить обо мне. Лучше расскажи о себе. Сколько молодых джентльменов примчится сюда из Джорджии просить у меня твоей руки?
Сабер покраснела:
– Он не из Джорджии.
– Значит, мне предстоит потерять тебя так скоро после нашей встречи?
– Нет. По крайней мере, не сразу. Мэттью собираются перевести в Монтану. Он хочет как следует обосноваться, прежде чем послать за мной.
– Он солдат?
– Да. Майор Мэттью Хэллоуэй.
Ноубл проводил сестру в гостиную и сел рядом с ней на голубой диван.