Плащаница из Овьедо
Шрифт:
— Все хорошо. Теперь тебе никто не причинит зла.
— Я не думаю о теперь. Что я буду делать, когда вы уйдете? Я останусь одна неизвестно где. А вдруг другие найдут меня?
Отец Джимми вспомнил об участниках собрания, покидающих дом на Уэйверли-авеню. Они найдут себе новых лидеров, которые возглавят их движение, и с еще большим остервенением станут добиваться своей цели.
— Ты не останешься одна, — ответил он. — Я буду рядом.
— И долго ли?
— А как долго тебе хотелось бы?
— Вечно, — ответила Ханна и рассмеялась в подтверждение нелепости
— Значит, буду рядом вечно, — сказал Джеймс, не отрывая глаз от дороги.
Хотя его слова и удивили ее, они прозвучали естественно. Именно это она хотела от него услышать. Ханна не могла сказать, любит ли она отца Джимми, но она любила его доброе сердце и чувствовала себя с ним в безопасности. А разве не это в конце концов называется любовью?
— Вы шутите? — спросила она.
— Нет.
— Вы серьезно?
— Очень серьезно.
— Но… отец Джимми…
— Нет, отныне зови меняпросто Джимми.
Только тогда Ханна впервые заметила, что у него больше нет пасторского воротничка. На нем был пуловер, из-под которого виднелся воротник спортивной рубашки защитного цвета. Теперь он выглядел по-другому. Джимми казался моложе и… наивнее.
— Ты же не…
— Да, я тоже не собираюсь возвращаться обратно, — сказал он.
Тишину нарушал лишь скрип работающих сверхурочно дворников, очищающих ветровое стекло.
Наконец Ханна нарушила молчание:
— Могу я кое-что у тебя спросить, Джимми?
— Конечно.
— Как ты думаешь, кому действительно принадлежит этот ребенок?
— Думаю, он принадлежит тебе.
— Я тоже так думаю. Я бы не пережила, если бы его у меня забрали.
— Я этого не допущу.
Несмотря на то что «форд» катился на скорости чуть ли не двадцать миль в час, Джимми едва давил на педаль газа. Он спрашивал себя, как долго это могло продолжаться. Какое-то время за ними не было видно ни единой машины и казалось, что они едут на край света.
— Джимми?
— Что?
— Ты думаешь, что этот ребенок… ну, ты понимаешь, тот, о ком говорили Витфилды?
— Это невозможно знать.
— Ну а твое мнение?
— Я думаю…
Что он может думать? Если кровь на сударуме принадлежала Христу, то у ребенка было божественное происхождение. Но тем платком вполне могли закрыть лицо нищего или утирать кровь из раны центуриона. Что, если это была кровь прокаженного, который пришел просить у Иисуса исцеления, или шарлатана, продающего в день распятия безделушки на Голгофе? Или сударум использовали в совершенно другое время и другом месте на ком-то, кто возделывал землю или убивал людей, или строил дома, или писал стихи? Никто не может сказать точно. Все может быть. Джеймс мог уповать лишь на веру.
— Я думаю, — наконец продолжил он, — что этот ребенок будет тем, кто он есть, и делать то, что он должен делать. Как и все дети, он родится с возможностью спасти или уничтожить этот мир.
Тут девушку пронзила первая боль и у нее возникло ощущение, будто кто-то нанес ей резкий удар в живот. Ханна вскрикнула. Затем боль ушла, и на мгновение она засомневалась,
— Ты в порядке?
— Да… Далеко еще?
Она делала вид, что ничего не случилось, но в ее голосе слышалось недовольство.
— Точно не знаю. Наверное, нам лучше переночевать в мотеле. Буря усиливается.
Ханна была благодарна, что наконец-то он это предложил.
— Неужели?
Спустя десять минут они увидели вывеску «Мотель Сикс» [28] и Джимми остановил машину прямо у двери регистрации. Заглушив мотор, он с облегчением потер глаза и посмотрел на Ханну. Она нагнулась вперед и попыталась размять затекшую спину.
Администратор сидел за столиком регистрации и смотрел телевизор. С легким негодованием на лице он оторвался от передачи про грудные силиконовые имплантаты у знаменитостей.
28
Название сети мотелей в США и Канаде.
— Мне нужны два номера на ночь.
— Два? Дружище, тебе бы сказочно повезло, если бы у меня нашелся хотя бы один. Мы забиты под завязку.
— В такую-то погоду?
— Ты что, шутишь? Они стали прибывать еще до того, когда снег пошел. Черт, как только объявили прогноз погоды, нам все телефоны оборвали. Завтра катание на лыжах будет шикарным.
— Далеко от вас следующий мотель?
— Прямо по дороге есть мотель «Редисон», но могу гарантировать, что у них тоже нет свободных номеров. Они уже отправляли людей к нам.
Мужчина не соврал, в «Редисоне» действительно не было мест.
— Думаю, у нас не осталось другого выбора, как только продолжить путь, — сказал Джимми Ханне.
— Хорошо, но только я перейду на заднее сиденье, если можно.
Она чувствовала, что в животе что-то изменилось: ребенок сидел в нем ниже, чем прежде. По крайней мере, думала она, так должно быть. При других обстоятельствах Ханна посоветовалась бы с доктором Йохансоном, но после того как их отношения начали ухудшаться, она перестала спрашивать у него что-либо, а потом… случилось то, что случилось.
Она вспомнила, как ей говорили, что ребенок рано или поздно опустится в ее малый таз и что это случится, когда она будет находиться на последних неделях или днях. Ей не хотелось зря тревожить Джимми. Это не могло произойти раньше следующей недели. В следующую среду, по ее подсчетам. Или во вторник? А сегодня у нас… какое сегодня число? Страх и утомление оставили в ее воспоминаниях о прошедших нескольких днях размытые пятна.
Джимми свернул из своей парки подушку и помог Ханне лечь на заднее сиденье. Затем автомобиль опять выехал на дорогу, на которой практически отсутствовало движение. Свет фонарей сузился до бледных кругов на снегу, а благодаря передним фарам Джеймс мог видеть дорогу не дальше чем на сорок футов. Тут он внезапно остановил машину, словно они едва не врезались в стену. Джимми повернул зеркало заднего вида так, чтобы ему было видно Ханну.