Пласидо Доминго. Мои первые сорок лет
Шрифт:
Но самое ужасное ожидало меня в конце второго акта. После моей реплики: «Кто бродит там по саду? Кто там?» —на сцену должен был выйти посыльный и осведомиться: «Господин Жермон?» Альфред отвечает: «Это я», и тот продолжает: «Недалеко отсюда, в пути, я встретил даму, она вам шлет записку». Затем посыльный уходит, а потрясенный Альфред читает сообщение о том, что Виолетта покинула его.
Увы, в тот вечер посыльный вообще не вышел, и ответить на мой вопрос: «Кто там?» — оказалось некому. Надо было мгновенно решать, что делать. Оглядевшись по сторонам, я ответил себе сам, спев: «Никого». Потом сделал круг около стола, за которым Виолетта в предыдущей сцене писала свое письмо. К счастью, на нем осталось еще несколько листков бумаги. Я взял один из них со словами: «От Виолетты!» — и дальше
Однако мне не хотелось бы вводить вас в заблуждение, представляя дело так, будто я выскочил на сцену, не имея на то никаких оснований, не обладая должными театральными навыками, и мог лишь чисто инстинктивно находить выход из самой невероятной ситуации. Мои родители тоже посвятили свою жизнь музыкальному театру, сначала на родине — в Испании, потом в Мексике, и я не помню такого периода своей жизни, когда бы важнейшей ее частью не был театр.
* Оперные тексты, кроме особо оговоренных случаев, даются в переводах, принятых в советских театрах.— Прим. перев.
Я сильно привязан к своей семье. Само понятие семьи заложено во мне очень глубоко и многое определяет в моей жизни. Именно поэтому так жаль, что я не знал никого из своих прародителей. Оба дедушки и мать моего отца умерли еще до моего рождения, а бабушки со стороны матери не стало, когда я был еще ребенком. Весь наш род по женской линии происходит из басков, в то время как предки отца наполовину каталонцы, наполовину арагонцы. Некоторые члены семьи по отцовской линии жили в Ибисе, и, наверное, если покопаться в родословной поосновательнее, то можно найти моих предков и в Северной Африке.
И баски, и арагонцы славятся упорством, твердыми принципами и крепкой жизненной хваткой. Есть примечательный анекдот про арагонца, который уверяет своего приятеля, что сможет вбить в стену гвоздь не молотком, а головой. И вот, он принимается за дело, но гвоздь уходит в стену лишь на дюйм-два, а дальше — никак. Почему? Да потому, что с другой стороны стоит баск, который своей головой уперся в стену и не дает гвоздю пробить ее. Такая наследственность, скажем прямо, может быть очень полезна любому, кто решил сделать карьеру в исполнительском искусстве.
В Сарагосе, родном городе моего отца, есть ресторан «Каса Колас», расположенный в широко известном районе, называемом «El Tubo» («Труба»). Ресторан принадлежит старому господину, работавшему здесь официантом в те времена, когда заведение было собственностью моей бабушки. Она продала ресторан этому человеку перед своей смертью. В годы моего раннего детства ресторан прозвали «Вдова Доминго», потому что после преждевременной смерти мужа вести дело пришлось бабушке. Она была женщиной необыкновенно сильного характера, который проявлялся и в воспитании детей, и в хозяйственных делах. Клиенты ее, надо сказать, вежливостью не отличались, ведь в те дни заведение было скорее таверной, чем рестораном. Среди женщин своего поколения бабушка выделялась особой независимостью поведения. Она даже сама водила автомобиль, а тогда шел лишь 1918 год. Ее щедрость была хорошо известна в городе: однажды она выиграла в лотерею деньги и поделила их со своими служащими.
Когда умер дедушка, моему отцу, старшему среди троих детей в семье, исполнилось всего десять лет. В юности он брал уроки скрипки, потом играл в оркестрах, участвуя в представлениях опер и сарсуэл* в Сарагосе и других городах Испании. Но вскоре у отца открылся великолепный голос, и он начал петь баритоновые партии в сарсуэлах. Многие специалисты считали его ярким драматическим тенором и настойчиво советовали ехать в Германию для изучения вагнеровского репертуара, но отец был предан семье и не хотел скитаться вдали от дома. Еще в начале своей вокальной карьеры он сделал несколько записей на пластинки, и я нахожу сегодня, что тембр голоса старшего Пласидо Доминго поразительно похож на тембр моего голоса. Его кумиром был Мигель Флета, выдающийся испанский тенор, который
Сарсуэла для Испании то же, что оперетта для Вены: популярная театральная форма, в которой чередуются музыкальные номера и разговорные диалоги. Сарсуэлы бывают разной продолжительности (от одного до трех актов), а по характеру могут быть серьезными, полусерьезными или комическими. Действие обычно происходит в одной из областей Испании, сюжет основан на событиях повседневной жизни, ее волнениях и страстях.
* Сарсуэла—испанская разновидность музыкально-сценического представления, близкая оперетте.— Прим. перев.
Думаю, процентов девяносто сарсуэл имеют счастливый конец, даже те, в которых развязка содержит трагические обстоятельства — убийства и прочее. В небольших пьесах композиторы не слишком себя утруждали: они могли сочинить совсем чуть-чуть очаровательной музыки, а большую часть пьесы оставить в виде разговорных диалогов. Тем не менее музыка в некоторых сарсуэлах достаточно высокого качества.
Я обязан своей любовью к музыке сарсуэл тому обстоятельству, что часто слышал ее, будучи еще маленьким мальчиком. Она очаровывала меня тогда, очаровывает и сегодня. К сожалению, взрослея, начинаешь отчетливее видеть недостатки в предмете своей любви. Но ведь для сарсуэлы справедливо то же, что и для всех других видов искусства: здесь есть произведения великие, хорошие, средние, плохие и безобразные. Когда я был подростком, более всего меня смущало то обстоятельство, что комические роли (роли второго положения) поручались людям с ужасными голосами. Я просто выходил из зала во время их сольных номеров и возвращался, только когда начиналось настоящее пение.
Как и отец, моя мать Пепита Эмбиль была звездой сарсуэлы. Она была наделена врожденным талантом, ведь баски известны своей любовью к пению. В Испании говорят, что один баск — это берет, два баска — игра в ручной мяч, три баска — хор. Многие уроженцы этого края, даже не обладая какой-либо музыкальной подготовкой, прекрасно справляются с ансамблевым пением, они великолепно держат строй в многоголосии, обладая природным гармоническим чутьем. Мой дед по материнской линии был церковным органистом и в свободное время любил играть фортепианные переложения опер; а мамин дядя — протоиерей — был знаменит своей выразительной драматической декламацией в мессе. Этот высокий импозантный человек тщательно готовился к исполнению литургии, упражняясь в вокале. Моя мать считает, что именно пример дяди, которого она в детстве видела во время церковной службы, способствовал развитию в ней чувства театра.
Моя мама уроженка Гуэтарии, деревни, получившей известность благодаря урожаям «морских даров», а также благодаря тому, что здесь родился Хуан Себастьян дель Кано, или Элькано, возглавивший экспедицию Магеллана после того, как великий мореплаватель был убит. Элькано принадлежал к числу первых людей, совершивших кругосветное путешествие. Баленсиага, знаменитый портной, также был родом из Гуэтарии, которая расположена примерно в двадцати милях от Сан-Себастьяна. Впервые мама начала выступать как солистка-вокалистка с хором «Доностиарра» в Сан-Себастьяне. Этот хор широко гастролировал, и лет в восемнадцать она уже появлялась на сценах Лондона и в парижском зале «Плейель». В Париже мама задержалась, чтобы брать уроки по вокалу у педагога-американца, а затем вернулась на родину и дебютировала в какой-то испанской опере на самой знаменитой испанской оперной сцене — в барселонском театре «Лисео». Там она выступила в роли девушки, которую звали... Пласида!