Плата за любовь
Шрифт:
Светка, снующая по залу, периодически вынимала выброшенные чеки из корзин, бросая их в барабан, ей так хотелось выиграть, наверняка. Наконец, они с Игорешей, расслышали свои фамилии, и уже в сопровождении администратора, поспешили в кабинет старшего менеджера за своими путёвками.
Теперь у нее на руках две путёвки и они с Игорешей хотели бы поехать. Только одно но, он только, что устроился на работу…
…Я, слушая ее, тяжело вздохнула, надо знать мою Светулю. На нее где сядешь, там и слезешь. Материальные блага — это первое для нее в жизни, после того, как стала считать, что любить надо, только себя. И как, она говорила: Из мальца делает мужчину! Хотя, если честно, то по — большому счету — Игореша альфонс, сидящий на ее шее. Она хотела бы впасть с ним в детство, но все, же в ней работает материнский инстинкт, воспитательный, но материнский, любит
Выслушав Светкин словесный выброс, представляя, прокручивая всё до мелочи в своей голове, сдержанно сказала, — Угу! Нам бы вам! Призналась, что у меня ролевые игры только с Львом, и то редко навещающим. Не выдержав, я заревела.
Светка от меня была явно в шоке, говоря, что это всё последствие аварии — стресс, мозги кипят и их надо откорректировать в спец. заведении. Это было той крайностью, чего, в общем— то боялась. Я категорически отмела посещение всяких лечебниц, говоря, что вполне нормальная. Тогда она меня уговорила поехать с ней в пансионат, мол, там вдвоем будет веселее. И мягко говоря, ей тоже не помешает отдых. Пусть, Игореша пострадает и поголодает, тогда может и станет мужчиной. На том и остановились. Пансионат, так пансионат. На дворе осень, можно и отдохнуть, отключиться от всех и вся.
На протяжении нескольких дней мы были поглощены шопингом, скупая на распродажах все, что надо и не надо. Важен был — процесс, сознание того, что мы молодые женщины, и которые, еще даже очень ничего.
Светка была озабочена собой, но, тем не менее, занималась моим воспитанием, советуя, как и что носить. И не дай Бог, было ее ослушаться, тогда она поднимала такой вопль, что легче было с ней во всем соглашаться.
Наконец наступил день отъезда.
Утро. С минуты на минуты должна была прикатить Светка. В ожидание, решила выпить кофе и принять цитрамон, голова гудела от сборов и разбежавшихся мыслей, я не могла их собрать вкупу, чтобы сосредоточиться, вконец, теряя нить с недавним своим прошлым. Да к тому, же надо покормить Олби, за ним через час должна была заехать мать и забрать его к себе, у нее сейчас полный крах в любовных отношениях, та решила, что с собакой ей будет веселей. Насыпав в миску корм, свистом позвала Олби, тот с прытью вбежал на кухню и начал уничтожать, предложенное ему лакомство. Миг и корма не осталось. Он сидел, глядя на меня, трогая лапой. Это было так трогательно, что я, еще насыпала. И тут, же отвернувшись, взялась за кофейник, желая налить себе кофе, как вдруг, почувствовала прикосновение, невольно обернулась.
За спиной стоял Лев…
…Я была рада его вновь видеть, мои глаза сияли от счастья. Олби увиваясь возле моих ног не видя его, требовал внимания к себе, то и дело, трогая своей лапой мои ноги. Но безуспешно, я не обращала на него внимания, тогда он просто решил разозлить, бегая вокруг меня, при этом, не задевая Льва, тот стоял, как и стоял, невольно улыбаясь. Я сгорала со стыда. Разозлившись, Олби с лаем выбежал из кухни. Между мной и Львом зависла пауза.
Первой решилась выйти из нее, я, предложив, — Как насчет кофе? Лев немного сконфуженно произнес, — Не чувствую аромата, а без аромата пить нельзя. Прости, он слишком горячий. Мне стало смешно, я выпалила, — И мокрый! Не сахарный, не растаешь! А аромат? Налив себе в чашку, отпив, с удовольствием подметила, — Прекрасен! Я утопаю в нем. Он, приблизившись, понюхал за мочкой уха, мне стало щекотно от его дыхания, потерев рукой, спросила, — Ну и как? Чувствуешь запах? Глядя в упор, ответил, — Да, ты — мой горький кофе, в нем что-то есть! Обалденный запах. Он обнял, я резко оттолкнула, выпалила, — Отстань! Я устала ждать. Искоса глядя на меня, добавил, — Не надо ждать того, кто не спешит. Резко оборвав, в слезах прошептала, — Это заметно, что не спешил. Смахивая со щеки, слезу, сказала, — Даже фантомы не спешат.
Он тихо произнес, — Прости! Такие, уж мы фантомы! Я, округлив глаза, стала его рассматривать, дрожащей рукой касаясь его руки, — Но ты, же не фантом, вот, же!.. Дотронувшись его руки, резко больно ущипнула. В укор услышала: ну и зачем, делать мне больно? Мне стало стыдно, я покраснела до кончиков волос. Лев расположившись за столом, вздыхая, произнес, — Ты присядь, нам надо поговорить. Я села и стала пить кофе, но пила его безразлично, только, чтобы сосредоточиться. Он, теребя непослушные волосы, признался, — Ты меня звала, я и пришёл.
Не выдержав спросила, — Но, ты хотя бы Лев? Он тихо произнес, — Вроде того, как видишь. Я весь час думал о тебе, ждал в аэропорту, мои мысли были поглощены тобой, мне казалось,
Я слышала отдаленный лай Олби, что сталкивал с ног тапочки, словно боясь, что не приду в себя, разрывал их в клочья. Лев не обращая на него внимание, продолжал выравнивать мое дыхание, до моего слуха, дошли его слова: Слава Богу, очнулась! Открыв глаза, я увидела перед собой напуганное лицо Льва. Олби дорывал тапочки, показательно выбежал с ними из комнаты. Мы остались наедине с Львом. Приподняв мою голову, он впился холодным, влажным поцелуем в мои губы, прочувствовав его, я разревелась. Слезы лились потоком, выводя меня из стресса. Захлебываясь слезами, глотая их, спрашивала, — Ты не уйдешь? Ведь ты, же любишь меня?! Он, кивая, заверил, — Не уйду, люблю тебя. Для меня этого было достаточно, чтобы довериться ему. Расслабившись, сказала, — А ты можешь взять меня с собой, туда, где ты… Слова оборвал поцелуй, он сказал, — Да! Можно. Вспомнив о пансионате, всполошившись, произнесла, — Чёрт, я совсем забыла, что надо ехать в пансионат, может отказаться? Он отрицательно покачал головой, целуя руку, тихо сказал, — Время есть. Удивленно посмотрев за окно, было утро, не понимая ничего, сказала, — Ладно!
Он стал целовать мои глаза, у меня закружилась голова, наши тела приподнялись, мы с ним попали в воронку, летя неизвестно куда…
…Мы оказались в пустынном месте, вокруг сплошные разрушения. Выйдя чуть вперед, Лев стремительно пошёл по улице. Я, падая от усталости, идя сквозь нагромождения, спешила за ним.
В испуге оглядываясь по сторонам, кричала, спрашивая, — Лев, где мы? Он, не оглядываясь, показывая жестом руки назад, где еще недавно была мне привычная жизнь, перекрикивая начавшийся ветер, ответил, — Пока не знаю. Нервно оглядываясь со страхом по сторонам, с не меньшим страхом, прокричал, — Попали в воздушные пробки, вот нас и занесло… Куда?! И сам не знаю, прости!
Я в напряжении, вглядываясь поворотом головы в его сторону, выдавила, — Мы на земле?! — Это я тебе гарантирую! На земле! Неужели ты думаешь, что я тебя пригласил в царство мёртвых?! Уже чуть повеселев, сказал, он.
— Вон и рваная царапина на твоей руке! Значит живая! Это я поцарапалась, идя сквозь груды мусора, отбрасывая по сторонам.
На улице стояли припорошенные пылью две машины, одна из них была перевернута. Он, подойдя к первой машине, открыв ее, стал рыться в бардачке, но тут, же стремительно отойдя, направился к другой машине, роясь в бардачке, нашёл искомое, достав аптечку, предложил мне перевязать рану. Авторитетно заявил, — Не дай Бог, кровь. Перевязочный материал, всегда должен быть под рукой. В этом квадрате, все не предсказуемо!
Подойдя вплотную ко мне, стал нащупывать пульс, крови на ране не было, царапина, же была глубокая, удрученно произнес, — Да, уж, проблемка! Я, теряясь в догадках, спросила: Я умерла? — Нет, но район не безопасный! Надо выбираться из него! С тревогой произнес Лев.
Трогая за кончик носа, целуя его, успокаивая, добавил, — Промежуточная Зона Вечности! Здесь даже воздухом нельзя дышать. Вот такая метафизика. Я стояла, как вкопанная, не понимая, пытаясь осознать сказанное мне.
Он, показывая рукой ввысь, бегло оглядываясь по сторонам, встревожено произнес, — Черт, что за непонятки?! Время заклинило. Солнце стоит на месте, не двигается и, похоже, находится не там, где оно должно находиться.