Плата за любовь
Шрифт:
Направляя наше внимание на нас, тыча вилкой в след нам. Светка оглянувшись, загорланила, — Свободу Венедикту! Тут, же вспрыснув, сделала ножкой «фи», продолжая идти под руку с Венедиктом.
Даже, взбалмошная девица Макса, что рылась вилкой в салате, передернув плечиками, вслух произнесла, — Максик, куда мы с тобой попали? Село и люди! На что, Алла Аркадьевна, прошипела, — Да, уж, не в Голливуде! Это спровоцировало Макса. Тот, сорвавшись с места, кинулся в ее сторону. Девица удерживала его за брючину, ласково, кошачьим голосом мяукнув, — Дорогой, не стоит, не заводись! На всех энергии
Инночка, наша опекунша, встав из-за стола, громко всем сказала, Господа! Не ссориться в общественном месте! Вам здесь жить! Давайте учиться дружить! Все остальные захлопали в ладоши, выкрикивая, _ Вот именно! Давайте дружить! Все пьем компот, сок, на брудершафт. Послышалось чоканье стаканов. На этом мы вышли из стен столовой. Время, проводимое в пансионате, было утомительным, я ждала встреч с Львом, но он не появлялся. Я сходила с ума, дожидаясь ночи, чтобы приоткрыв окно, стоять в ожидании встречи.
Светка гуляла напропалую, появлялась только под утро и не как не могла под дверьми расстаться с Венедиктом. Войдя в номер мягкой, неслышной походкой, тут, же падала, как правила, простонав от удовольствия, — Отпад! Я в улёте!.. Я счастливая женщина! И где-то через пять, десять минут, уже было слышно ее посапывание, что меня, как никогда стало бесить. Я затыкала уши, прятала голову под подушку, но ее сап все-таки меня доставал. Выпив снотворное, старалась уснуть.
Эта никчёмная волокита, снование по территории пансионата, вежливое знакомство с теми, кто тебе был до чертиков противен. И эти лица! Алла Аркадьевна, борющаяся за Венедикта.
Эта парочка, Макс со своей девулей, изображающие «асисяй», хотя там им и не пахло, та была просто содержанкой дяденьки с набитым кошельком, не более того.
Я просто чахла в застенках пансионата. Единственная, кто поддерживала нормы проживания нашей тесной общины, так это была Инночка и директор пансионата. Кажется в этом, они были едины. Со стороны уже можно было заметить, что они друг другом дорожат, такое приобретение для обоих, похоже, на любовь.
Они старались сплотить группу, подключая всех к культурной программе, помогая в организации, проведения досуга.
Однако многим со стороны, они казались ни много, ни мало, как кошка с собакой. Его бесило, что Инна сильная в условиях — расхолаживания, а он — слабак, только и может брюзжать от недовольства, да ссылаться на нехватку средств. Тем не менее, противостояния притягивали две противоположности, в тайне каждый искал встреч друг с другом, тет-а-тет.
Единственное, что радовало, так это то, что из-за отсутствия выпивки, наконец-то, пришёл в себя Венедикт, и органично вписался в процесс выживания в этой серой среде, правда не без влияния Светки, что его муштровала, будь-будь. Не зря, же она «Сержант в юбке». Это она умела делать, мёдом не корми! Дай, только покомандовать. Но меня это радовало, так как не часто приставала ко мне со своими назойливыми вопросами.
Я зачастую отмахивалась от её и его идей, старалась отнекиваться, ссылаясь на головную боль.
В Венедикте, как не в ком отмечалась — мужская хватка, ответственность, правда со стороны была смешна и наивна, скорее ребячество, у него на
Никто не мог ужиться, все проживающие в пансионате разбились по кучкам, в каждой был аргумент — ума, свой советчик. Альтернатива не приветствовалась.
Однако директор и Инна были теми соломинками, что объединяли нас в культурно — массовых мероприятиях, да и их было всем жалко, оправдывая, списывая все невзгоды быта на ситуацию нестабильности в целом в обществе. Время перемен: Некто не смог забыть прошлое, сов деповское, некто не принял капитализм под прикрытием демократии…
Наконец, настал последний день пребывания в пансионате: день прибытия заказного автобуса. За нами, лично, приехал менеджер супермаркета, что прилетел самолетом, чтобы сопровождать в аэропорт. По прибытии в аэропорт все бросая слезу, прощались с новыми «близкими людьми», ведь у многих был «курортный роман».
Но, тем не менее, поспешно идя к трапу самолетов, выкрикивая, — Жди звонка! Я тебе скину СМС! Я к тебе прилечу! Спешили скрыться в салоне самолета, зайдя внутрь, обрывали навсегда ту нить, связавшую их несколько дней тесными узами.
Инна на регистрации, не сводящим, влюбленным взглядом прощалась с директором пансионата. Он, как никто боялся ее потерять, раз и навсегда, умолял ему позвонить. Та, кивая, обещала.
Макс, стоя в обнимку со своей юной спутницей, был явно поникшим.
Та стреляла глазами по пассажирам, отмечая, на кого бы положить глаз, ведь поездка закончена. Надо подумать о новой.
Светка под руку с Венедиктом, уже подходила к трапу, они шли, как настоящая супружеская пара, со стороны: два голубка, воркующих друг над другом, распушив хвосты. Только, я одна, так и не успокоившаяся в пансионате, а наоборот, приобрела мигрень, страх одиночества. Вот так судьба меня в очередной раз обманула. Значит, я — фантазерка и ничего не было в моем недавнем вчера.
…Наконец, я дома. Весь этот отдых в пансионате, меня вывел из себя, разбалансировал нервную систему. Я в буквальном смысле была выжита, как старый лимон. Усталость, страх не давали мне покоя. В окружении стен, я сходила с ума. Олби был ещё у матери, к ней ехать не хотелось, также не хотелось ее и видеть.
Приняв душ, накинув на себя лёгкий халатик, пошла на кухню, чтоб сварить свежий кофе. Поставив на поднос тарелку с круассанами, две чашки с горячим кофе, думая, что одной мне не обойтись, направилась в спальню. Поставив поднос на пол перед кроватью, присела на постель. Мне было как-то не по себе, в душе царил хаос и страх, по поводу того, что Лев никогда больше не придет. Порывшись в тумбочке, найдя «Ксанакс», выпив с глотком кофе, решила просто уйти от всех тревог, забыться. Устроившись поудобнее, стала входить в нирвану: шаг за шагом…