Плата за любовь
Шрифт:
Она так любила Андрея, а он стал отдаляться от нее. Лена чувствовала это. Муж всегда был вежлив, сдержан, немногословен — прекрасные качества, на ее взгляд, для мужчины. Но раньше она ощущала идущее от него тепло. Теперь же ей было холодно рядом с ним. И Лена была несчастна. Видеться они стали еще меньше: если он был дома — она находилась на дежурстве, когда она могла провести вечер с ним — у него обнаруживались срочные дела до поздней ночи. Андрей стал рассеянным, выглядел уставшим, как будто испытывал единственное желание, чтобы его оставили в покое и не трогали. На обеспокоенные вопросы жены о здоровье, делах он только морщился, отделываясь безликим «нормально». И Лена не хотела ему надоедать. Она была внимательна и предупредительна. Стараясь доставить ему удовольствие, понемногу научилась
Лена не могла избавиться от ощущения, что даже их близость превратилась в исполнение супружеского долга. А они оба были слишком хорошо воспитанны и довольно закомплексованны, чтобы попытаться вместе разобраться в этом, поэтому упорно старались делать вид, что все обстоит благополучно.
Лена решила положиться на время и, стиснув зубы, перетерпеть. Она с головой ушла в работу. Возвращалась домой невероятно усталая и иногда засыпала, так и не поужинав. Готовить стало некогда, они снова перешли на сухомятку. Андрей так же много работал и мало бывал дома. В огромной квартире они могли даже не видеться. Вечерами Лена уходила почитать в спальню, Андрей — в бывшую комнату ее матери. Вообще-то Лена предложила мужу обосноваться в кабинете деда. В ее представлении это была чисто мужская комната — с большим письменным столом, удобным кожаным креслом и обширной библиотекой. Но на Андрея она действовала удручающе, и он предпочитал более современную обстановку бывшей маминой комнаты, которую Лена не любила и куда почти не заходила — слишком невеселые воспоминания пробуждала она. Сегодня муж сразу после легкого ужина, состоявшего из яичницы и гренок, ушел туда смотреть телевизор.
Лена с книгой лежала в постели, но никак не могла сосредоточиться, ее мысли были далеко от проблем героев. Она думала о том, что почти не знает Андрея, не знает, какой он на самом деле. Она никогда не видела его родственников, даже родителей. Те не приехали к их свадьбе, впрочем, очень скромной по случаю траура. Они зарегистрировались и провели вечер вчетвером со своими свидетелями в ресторане. Она не видела его семейных фотографий, не знает, каким он был в детстве, что любил, с кем дружил. Лена даже привстала в постели от охватившего ее волнения. Ей не известно о нем НИЧЕГО! Всегда такая осмотрительная в выборе друзей и знакомых, недоверчивая и пугливая, она вручила свою судьбу совершенно незнакомому человеку только потому, что тот выслушал ее и посочувствовал. Она сидела как прибитая, с трудом приходя в себя. Сейчас она видела все так ясно. Ведь она даже не уверена, любит ли он ее. Он был милым, ласковым, внимательным — но разве это любовь? Разве это страсть? А она? Разве она сама уверена в своих чувствах? Да, он был первым человеком, который ей так понравился, и он стал ее мужем. И уже это убеждало ее: она любит его, конечно же, любит. Но… если это ошибка? Глупая, банальная, досадная ошибка — ее супружество!
Повинуясь внезапному порыву, она вскочила на ноги и, как была в пеньюаре, бегом бросилась к мужу. Он лежал на софе и спал. В спортивных брюках, с голой грудью, покрытой золотистым пушком, спокойный и расслабленный. Газета лежала рядом. Телевизор работал. Он был такой милый, что Лена невольно залюбовалась им. Что еще за фантазии? Бедный муж так устает, что засыпает на ходу, а она — со своими необоснованными претензиями и глупыми домыслами. Он ни разу не спросил ее, если она задерживалась, никогда не обидел ни словом, ни
Она выключила телевизор, убрала газету и, укрыв мужа теплым пледом, погасила свет.
Глава девятая
Приближалась осень. Стало больше дождливых дней, желтых листьев и грустных дум. Оля вообще не любила это время года, когда все, казалось, начинало умирать. Даже суровый февраль лучше. Знаешь, что еще немножко, еще чуть-чуть — и все придет в движение. Это как рождение новой жизни, как начало всего. Тогда как первый упавший лист — напоминание о смерти, «memento mori».
Лиза с Сашей еще не вернулись. С Машей они теперь только болтали по телефону, а какое это секретничание? Маша с головой ушла в работу: новый коллектив, новые отношения, поездки к родителям, парикмахерская, маникюр. Да Олька и не нуждалась в ней. Она стала встречаться с Андреем. Сначала — из любопытства, к которому примешивалось дурное чувство мести, потом ей действительно стало с ним интересно, но совсем не в том смысле, как Маше. Самое главное, что с ним она могла оставаться самой собой, говорить о чем угодно, делать, что хочется, и он понимал и принимал ее такой, какой она была. И поэтому с ним ей было легко.
— Послушай, а почему с Машей ты совсем другой — ненастоящий какой-то? — однажды спросила она его, когда он провожал ее после очередной встречи.
— Потому что настоящий я Маше не нужен. Ей нужен романтический герой. У нее слишком скучная жизнь, вот и тянет на романтику. Знаешь, это забавно, но мне самому иногда нравится. Меня любят, ждут. А что принимают не совсем за того?.. Меня довольно часто принимают не за того, но не о том речь. Принимают не таким, каков ты на самом деле, а каким тебя хотят видеть. Может, подсознательно Маша, как это пишут в книгах, много лет ждала своего героя, именно такого, каким считает меня. Ну, а то, что я похож на него только внешне, разве важно? С тобой вот я могу быть самим собой.
— И я тоже. Мне кажется, что ты меня понимаешь и не осуждаешь. — Оля улыбнулась. — А еще я думаю, что ты никому обо мне не расскажешь, какой бы глупой и откровенной я ни была.
Андрей улыбнулся и взял ее за руку.
— Еще мне нравится, — продолжала она, — что можно быть просто друзьями и ни о чем таком не думать.
— А почему, собственно, не думать ни о чем таком? — Он остановился и обнял ее. Его поцелуй не был ей неприятен, но и не взволновал. Она легко отстранилась, и они пошли дальше, все так же держась за руки. У своего подъезда Оля повернулась к Андрею.
— Ну, все? Будем прощаться?
Она сказала это просто так, но, очевидно, он неправильно понял, потому что снова неуверенно обнял и прикоснулся к ее губам. Оля уже готова была грубо оттолкнуть его (все это было ни к чему), но почувствовала, что он дрожит — дрожит, как юноша перед первым объятием. От этого она почему-то растерялась и позволила себя целовать. Как очарованная школьница на первом свидании, со смехом подумалось ей. Они простояли полчаса в подъезде, замерев в долгих поцелуях. Наконец Оля высвободилась и удивленно посмотрела на Андрея:
— Ты что это?
— Тебе не понравилось?
Она неопределенно пожала плечами, кивнула на прощание и вошла в лифт.
Квартира встретила ее привычной тишиной. Она соскучилась по Лизе. Сначала наслаждалась необычной свободой, но теперь, через десять дней, просто места себе не находила. Хорошо, что они скоро возвращаются, да и мама приедет. Она никогда раньше не оставалась одна так надолго и теперь чувствовала себя немного тоскливо. Мельком взглянула на часы. Только десять тридцать! Спать не хотелось совсем — долго спала утром. Нужно было погулять еще, но Андрей стал назойливым. Впрочем, сама виновата. Придется поскучать. Ольга достала из бара начатую бутылку вина и плеснула себе с полстакана. Потом включила телевизор и устроилась поудобнее на диване. Она не успела отпить и пару глотков, как раздался звонок телефона.