Плата за принцип
Шрифт:
Ян Янович встал. Хозяин молча проводил его в коридор.
— Заходите в другой раз. — Каськ подал ему руку. — Поговорим, выпьем. Понимающих людей осталось ведь так мало!
— Спасибо... я всегда... знаете... — запинаясь, ответил Ян Янович и с легким сердцем отправился домой.
Спустя полчаса Ян Янович уже спал глубоким сном невинного младенца.
Вместо него принялся нервничать Каськ.
Сначала он просто смеялся над этим чудаком Янусом.
— Дурак! Идиот! Принес мне, совсем чужому человеку, деньги! Хоть бы раз в жизни видел его раньше. Совесть, должно быть, нечиста или что-то подозревает.
Сердце у Каська стало болеть. Чутье подсказывало ему что-то нехорошее.
«Подумай, дружок, подумай! — подбадривал он себя. — Чем же это дело пахнет?..»
Думал он, думал, и вдруг в глазах его почернело.
— Все ясно! — радостно и вместе с тем испуганно воскликнул он. — Янус задумал меня испытать. Что я ему, мальчишка, что ли? Конечно, этого чудака подослали ко мне Антс Кярнас и его шайка. И номера купюр, разумеется, переписали. Потом сообщат милиции, что Каськ, мол, принимает взятки. Ну нет, голубчики, не на такого напали!
Каськ оделся и отправился в милицию. Дежурный милиционер принял деньги на хранение, записал фамилии и обещал на следующий день сообщить.
Утром Каська вызвали в милицию. Он пошел туда, как победитель, и уже заранее наслаждался страхом и смятением противника,
Совсем другое настроение было у Яна Яновича Януса, когда его тоже пригласили в милицию.
— Настал решающий час, — сказал он жене дрожащим голосом. — Хорошо хоть, что дом и машина оформлены у нас на твое имя.
— Это вы дали деньги гражданину Каську? — спросил у него следователь.
— В жизни никогда его не видел! — воскликнул Ян Янович.
Не помог и перекрестный допрос. Ян Янович оставался непреклонным: знать, мол, ничего не знаю и ведать не ведаю.
— Ничего не понимаю, —сказал озадаченный следователь. И отпустил обоих домой. А деньги, естественно, пошли в пользу государства.
Когда Каськ и Янус явились на работу, первое, что они услыхали, была весть о неожиданной ревизии в их учреждении.
Вечером, когда Ян Янович, шатаясь от мысли, что ему несдобровать, возвращался домой, его у калитки ожидал какой-то мужчина.
— Кажется, за мной уже пришли, — простонал Янус. Но спасаться было уже поздно.
Мужчина поднял шляпу и вежливо сказал:
— Извините, товарищ Янус. Я уже несколько раз приходил к вам. Но не заставал...
— Что вам угодно?
— Видите ли, у меня к вам просьба. Огромная. Ваш тесть был филателистом. Вы не хотели бы продать мне часть его альбомов? Моя фамилия — Кыйв.
— Кыйв? — тупо повторил Ян Янович. — Кыйв? Значит, вы Кыйв, а не Каськ?!
Только сейчас он обратил внимание, что у мужчины был в руках большой светло-желтый портфель.
Случай
Инспектор Сульг сердито хлопнул дверью
— Опять! Опять пропали мои тапочки, — заворчал он. — Вот дьявол! Каждый раз надо искать их где-нибудь под шкафом. Когда же наконец прекратится это безобразие? Или я вынужден буду принять самые решительные меры...
— Не бубни, Харби, — улыбаясь, сказала жена. — Посмотри, тапочки у тебя на ногах.
Да, это было действительно так. Но Харби долго не мог успокоиться. Он раздраженно пнул ногой собаку, которая подхалимски вертелась подле него, и ворчал, что обед никуда не годится.
Потом инспектор Сульг сидел весь вечер на кухне и сопел, как простуженный медведь.
— Да что с тобой сегодня? — спросила жена, которой надоело наконец слушать сопение мужа. — На работе что-нибудь случилось?
— Это уж не твое дело, — отрезал Сульг, — что ты ко мне пристаешь? Все время только и слышишь: что? как? почему? Даже дома покоя нет.
Только на рассвете, после бессонной ночи, жена сумела наконец выпытать причину бурного настроения своего мужа.
— Меня вызывают к начальнику.
— Зачем?
— Сам не знаю. Вроде ничего плохого я не сделал, дисциплину не нарушал, все поручения выполнял. Зачем я ему понадобился? Вот это меня и волнует.
— А может быть, просто так? — предложила жена. — Захотел поговорить, вот и вызвал?
— Просто так ничего не бывает. Прежний начальник как вызывал кого-нибудь, так только для того, чтобы испачкать ему трудовую книжку. Правда, я нынешнего начальника еще не видел... Но, по-моему, все начальники одинаковы.
Утром инспектор Сульг пришел в контору раньше всех, часа за два до начала работы. Ои тщательно взвесил все «за» и «против» и, хотя не нашел в своей работе ничего плохого, его беспокойство росло и росло.
«Нет, что-то определенно должно случиться, — думал он. — Будучи в командировке в Пайде, я выпил три бутылки пива. Но этого же никто не видел: я в номере был один и даже свет горел очень тускло. Дома несколько раз ударил ногой собаку — и с этой слабостью надо теперь покончить. Ага-а! Вполне может быть, что мне припишут моральное разложение. Поскольку в день рождения хотел с пьяных глаз поцеловать свояченицу... Вообще я порядочная сволочь, когда даю себе некоторое послабление. Сразу же начинаю грешить напропалую. Только вот что: историю с собакой и свояченицей начальник вряд ли знает. Это же было дома. Очевидно, все-таки выпивка в Пайде! Какой-то мерзавец, должно быть, следил за мной и донес. Расплачивайся теперь, Харби! Не пьянствуй, как сволочь какая-нибудь, я уже несколько раз тебя предупреждал, Харби! Получай теперь на орехи! Попачкают нынче твою трудовую книжку!»
Начальник явился точно в девять.
— Здравствуйте, товарищ Сульг, — подал он дружески инспектору руку. — Заходите. Я как раз хотел с вами поговорить.
Дружеский тон начальства выбил Сульга совсем из равновесия. Значит, начальник, кроме того, еще и лицемер! Его сердце тревожно забилось: вот они начинаются, неприятности! Однако делать было нечего. Он уже стоял в кабинете начальника. Начальник попросил его сесть, закурил папироску, потом спросил:
— Как у вас теперь с работой, товарищ Сульг? Отчет по командировке в Пайде уже готов?