Плата за ритуал
Шрифт:
— Лучше бы этого не происходило.
— Почему?
— Потому что это будет значить, что ваш город перешел под полную власть Калунны. Кстати, дам дружеский совет: если однажды вам предложат покинуть наш континент, соглашайтесь и уезжайте. И тогда на ваш век свободы вероисповедания еще хватит.
Он вздрогнул.
— Господи боже! А как же другие священники? Что будет с ними?
— Эту проблему я буду решать позже, — Беата покачала головой, — давайте не будем заканчивать наше знакомство на такой мрачной ноте. Хотите, я позову
— Это было бы замечательно. Может, еще удастся уговорить его уехать вместе со мной, подальше от жестокой львиноголовой богини, готовой убивать тех, кто не хочет ей поклоняться?
Беата рассмеялась.
— Не выйдет. Александр теперь служит ей, так что он охотно понесет веру в Калунну по миру, для счастья всех людей. Священники, даже бывшие, ужасно упрямы и категоричны. Но он счастлив, и это главное. Постарайтесь быть счастливы и вы.
Отец Вирджил серьезно взглянул на нее и негромко заговорил:
— Я всегда был оптимистом, госпожа Хоффман. Даже самый темный час заканчивается, а боль уходит. Когда-нибудь я забуду о том, с чем столкнулся сегодня. И буду в порядке. Надеюсь, ваш выбор этого культа и правда добровольный. Но если вам вдруг станет плохо, страшно здесь, и понадобится поддержка, вспомните обо мне. Я протяну вам руку помощи, как мне протянули ее вы. Доброта не должна быть наказуема. Любой добрый поступок однажды обернется благом. Я твердо в это верю.
***
Отец Вирджил уехал, и сразу же после этого церковь Морланда загадочным образом разрушилась. Калунне явно надоело терпеть вражеских жрецов на своих землях. Беата, Александр и Голди проводили его и дружно выдохнули с облегчением.
— Мне ужасно хотелось рассказать отцу Вирджилу о сражении на кладбище и нашей победе, но ведь нельзя, — вздохнул Александр, — так что, наверное, к лучшему, что он уехал. Но мы будем созваниваться и писать друг другу письма. Он обещал больше не говорить ничего дурного о Голди.
— Я едва удержалась, чтобы не проклясть его напоследок, — хмуро призналась та, — хорошо, что больше священников в этом городе не будет. А насчет той битвы: разве не ее ты постоянно обсуждаешь с ученицами Беаты? Ты зачастил к ним в гости.
Александр улыбнулся.
— Лили считает, что я имею право играть с ее псом, когда захочу, раз помог с докладом. Тебя, кстати, тоже звала и спрашивала, когда ты придешь. Надо хоть пару раз зайти. Еще Лили, кажется, полагает, что раз я превращаюсь в призрачного пса, то мне необходима дружба с другими собаками. И я не решаюсь объяснить ей, что это не так. Не хочу портить радость от исполнения заветной мечты. Джеральд охотно играет с Другом, так чем я хуже?
Голди хмыкнула.
— Хорошо, зайдем к ней вместе. Хотя я больше люблю кошек, чем собак. А что там у вас с Эвой?
— Эва приглашает меня на обеды, мастерит обещанные обереги и в целом пытается подружиться. Это приятно. Против дружбы с людьми я ничего не имею. А то
— Однозначно завидуют!
Беата улыбнулась.
— А как же Джеральд? Вы разве с ним не поладили?
— Поладили. Но это, скорее, отношения наставник-ученик, — ответил Александр, — он сильно старше меня и бывает довольно суров. И, кажется, друзья ему не нужны.
— Ему нужна только Беата, — заметила Голди, — а еще он ужасно противный. Извини, солнце, но это правда. В твоем случае любовь очень зла.
— Со мной Джеральд вовсе не противный. Просто вы никак не найдете с ним общий язык.
Голди пожала плечами и не стала развивать тему.
Однако в чем-то они с Александром были правы. Друзей у Джеральда не было, он был довольно замкнутым и несколько недружелюбным человеком. Разве что к детям относился хорошо, так что ученицы Беаты его искренне любили.
С жизнью вне брака у Джеральда все было довольно печально: служение Калунне, работа, никаких увлечений или иных источников радости. Неудивительно, что он так зациклился на ней. Возможно, с этим стоило что-то сделать? Все-таки мужем он был хорошим и заслуживал чего-то большего, чем торчать возле Беаты и ревновать, каждый раз, когда она выходила из дома, не сообщив о своих планах.
Поднос из белого железа вернули в музей Морланда. Директор тихо вышел на пенсию и поспешно уехал, так что за реликвию можно было не беспокоиться. Барбара Томпсон успешно скрылась, а Кларк Томпсон справился с финансовыми проблемами и завел себе новую двадцатилетнюю красотку. Чарльза Дэвиса осудили условно, за похищение дешевой подделки подноса, но за свою свободу ему пришлось заплатить кучу денег адвокатам.
Голди и Александр вновь были счастливы, а их ссоры сошли на нет. Голди, с разрешения Беаты, начала торговлю амулетами и зельями на постоянной основе, а также подвела итоги после праздников Калунны: у их культа накопилась приличная сумма. Важные шишки, с которыми Голди наводила мосты, совершили пару крупных пожертвований после оказания магических услуг. Мэр и шеф полиции Морланда оказывали им полную поддержку во всем. Голди справлялась с полученной властью с необычайной легкостью.
Александр продолжал служить в полиции Хисшира, тренироваться с Джеральдом и молиться Калунне. Она смягчилась и простила его проступок, а он вновь бесстрашно приходил к ней на вересковые пустоши, а не держался от них подальше, как Голди.
Адалинда прекрасно провела время с дочерьми и Питером, а потом счастливо сплетничала об их жизнях с Беатой. Питер, узнав, что Калунна отвергла всех ведьм ковена Тринадцати, огорчился, но не сдался, продолжая искать замену жене, чтобы вытащить ее из культа.