Плата за страх
Шрифт:
Тамара осознала, что думает о всякой ерунде, разглядывая себя, как нимфоманка. Словно примеривает к себе вкус Воротникова и сравнивает себя с Колосковой. Да, внешне они похожи. Только та моложе, у нее нет детей, но хватает нахальства. Нечего тут гадать. В сущности, все просто: ей предложили более интересную и выгодную работу. Откуда сомнения? Предположим, подумала Панкратова, я бы говорила с психологом. Что бы он спросил сейчас? «Что вас тревожит?» Что бы я ему ответила? «Я понимаю, что большие деньги никто просто так не дает. Тем более — Олег». За щедрые посулы он и отдачу потребует огромную.
Это не страшно: имея высокую зарплату, можно нанять профессиональную няньку, умеющую учить особых детей. Так что дочка, пожалуй, выиграет.
Что же ее смущает?
Недоверие к Олегу.
«Единожды предавший…» Когда она начинает об этом думать, голова словно наполняется ватным туманом. Почему? Вот он — ее шанс получить все и сразу. И цена невелика: уход от Воротникова. Нет-нет, не в нем самом дело. Просто она едва вжилась в дело, вникла в технологию, узнала, кто чего стоит из сослуживцев. Ей не хочется бросать на полпути свои задумки… Чего она юлит перед собой?
Ей не хочется уходить именно от Валеры.
Он хоть и бабник, но все-таки не так циничен по отношению к ней, как Олег. Да и в качестве руководителя, точнее — финансиста Воротников на голову выше Гаврилова. Ему просто не хватает чисто управленческого опыта. Значит, тем больше у нее оснований ощущать себя нужной рядом с ним. Это не просто приятно. На этом зиждется самоуважение.
Теперь придется все бросить и начинать по новой у Олега. Опять с ноля. Опять вникать в новое для нее дело и налаживать отношения с новыми сослуживцами. Многие из которых, как она успела заметить, не без гнильцы. А если не получится у нее дело так, как рассчитывает Олег? Он не из тех, кто миндальничает.
Спохватившись, что время уже поджимает, Тамара бросилась одеваться. На сей раз, сочтя излишним трепать дорогие обновы, она машинально влезла в обычный наряд-скафандр. Только уродующий грим накладывать не стала. Вот так: и не синий чулок, и не «конфетка». Простая, скромная служащая, одетая в меру невеликого заработка и скромного служебного положения.
Она целиком погрузилась в свои непростые мысли, когда на базарчике возле спуска в «Южную» к ней подошла молодая женщина с заклеенным пластырем лицом и, присвистывая, спросила:
— Ис-свините, вы не пос-скажете, где сдесь киносеатр?
— Вон там, — едва глянув, махнула рукой Панкратова.
— Там? — показала женщина в сторону «Пражской».
Тамаре стало неудобно, что она отмахивается от нуждающегося в ее помощи человека, и она решила объяснить подробно. Подошла к бровке тротуара и показала:
— Вон, видите…
Рядом остановилась приземистая машина, Тамару что-то стукнуло под коленями, она хотела обернуться, но тут же оказалась лицом на полу салона.
Потом — резкая боль в затылке и темнота.
Очнулась она, когда машина стояла, и Панкратовой показалось, что времени прошло совсем чуть-чуть. Но, подняв гудящую от боли голову, увидела, что вокруг машины совершенно незнакомое ей место. Двор какой-то потемневшей
— Осюхалась? Посли, — потянула ее за воротник та присвистывавшая незнакомка в пластыре.
— Вы там с ней не очень, ладно? — сказал здоровенный мужик с неестественно блестящими глазами. — Уж очень у ней задница аппетитная. Чего добру пропадать?
— Ох, парень, — укоризненно вздохнула свистунья, — с твоим выклюсятелем дазе старая карга справис-са.
— Чего?
— Нисего. Посли, бл… Кому сказала?!
Она так сильно рванула за воротник, что от боли в горле Тамара закашлялась.
Незнакомка, толкая ее перед собой, впихнула Панкратову в дом. Она, впав от неожиданности в ступор, покорно переставляла ноги. В доме сидели и стояли вооруженные люди самого бандитского вида. Что-то соображать Тамара Владиславовна начала, только оказавшись перед крутой лестницей в подпол, из которого бил яркий свет.
— Спускайся! — велела конвоирша.
— Кто вы? Что вам надо?! Я не пойду!
Тамару мутило от страха, и сопротивлялась она весьма нерешительно, но женщина внезапно и резко стукнула ее твердым кулачком в живот, а когда Панкратова согнулась от боли, ловко ударила коленом в лицо. Под смех довольных зрителей она удержала Тамару, не дав ей упасть в люк, а потом вплотную приблизила расширенные зрачки и с улыбкой спросила:
— Иссе? Могу иссе! Лусе иди сама, а то сбросу!
Захлебываясь от крови, опять ничего не соображая, Тамара, пошатываясь, спустилась вниз по узким ступенькам. Поморгав от яркого света, она рассмотрела присевшего на корточки возле кирпичной стены Олега Гаврилова, а на полу возле него — связанную Надежду Кузнецову.
Смотреть на Кузнецову было страшно: изрезанная футболка торчала заскорузлыми от крови лохмотьями, джинсы были продраны так, точно ее километр волокли по асфальту.
Сопровождавшая Тамару женщина подошла к Надежде, медленно, с той же дикой улыбочкой подняла ногу и с наслаждением ударила лежавшую каблуком в живот. Та жалобно застонала. Но потом вывернулась и, с неожиданной прытью поджав колени, изо всей силы ударила связанными ногами обидчицу. Свистунья, пискнув, отлетела в тень под лестницей. Покопошившись там с проклятиями, она выскочила на свет и бросилась к Надежде, пытаясь вцепиться ногтями ей в лицо.
— Стоп! Тихо, Зинуля, — оттащил ее, ухватив со спины, Гаврилов. — Лицо не трогать! Ей еще, возможно, по телефону придется говорить.
— С-сука! Я ей все равно субы выбью, я на ней есе попрыгаю!
— Попрыгаешь. Но — потом. А сейчас дай мне сказать. Слушайте, Кузнецова! От Тамары, я ее знаю, ближайший час никакого толка не будет. Ваша задача: привести ее в чувство и популярно объяснить ситуацию. Особый упор делайте на то, что если вы не скажете, где ваш Олег и наш Бутицкий, то Зина возьмется за нее — на глазах у вас. Не вводите девушку в грех — она уже и без того натворила выше крыши. Ей теперь терять нечего. И еще. Все может окончиться вполне благополучно: мы нейтрализуем Олега, он побудет с вами, а мы вернем Тамару и Бутицкого в «Аметист» и предпримем новую попытку. Думаю, что на этот раз Томе фокусничать уже не захочется.