Платье для смерти
Шрифт:
— Вы были очаровательной маленькой девочкой, — сказал Сосо, наливая эспрессо. — А теперь устрашающе красивая женщина.
Лесть, казалось, была у мужчины в настройках по умолчанию, поэтому она не придала этому значения.
— Спасибо за комплимент. Знаете, я ничего не помню о том времени, кроме того, как проглотила булавку в мастерской «Scaasi».
— Да! Я тоже это помню.
— Я бы не смогла, сказать, настоящее платье или нет, если бы не знала, как мама собирает изделия. Бусины пришиты неправильно, платье полностью подделка, и отчет Ллойда, вероятно,
— Это будет позор.
— Если только мы не найдем настоящее платье.
— Или если мы сможем убедить Ллойда, что платье, которое у нас есть, настоящее. Единственный человек, который может это сделать, — это твоя мать, поскольку она над ним работала. — Он отпил кофе и посмотрел на нее поверх чашки, как будто только что выдал лучшую идею из всех возможных прямо перед ней. — Таким образом, твой друг получит свои деньги, а те, кто пытался всучить нам фальшивку, останутся не у дел.
— Чем это лучше чем настоящего платья?
— Забудьте о настоящем. Оно возвращается в Брунико с великим принцем и будет уничтожено, как и все ее вещи. Мы ничего не можем сделать. — Он пожал плечами, как будто бы и рад помочь, но не может.
Ладони Лоры вспотели. Платье казалось, было так близко, что его можно было коснуться. Он знал, где оно. Ей просто нужно было на него надавить.
— Или ты думаешь, что отправите его обратно, и они вас не убьют?
Джереми позади нее тихонько зашевелился. Он, вероятно, не понимал, о чем речь, ведь Лора не рассказала все, что вычитала в файлах полиции. Просто было слишком много информации, чтобы рассказывать ее в поезде, и она не считала, что переживания Сосо по поводу иммиграционных властей, обеспечивающих его статус беженца, нужны для поиска платья.
— Если он чувствует себя в безопасности, значит, и я тоже в безопасности, — ответил Сосо. — Если я докажу свою преданность, то уверен, смогу вернуться. Мне так обещали.
— Вы меня извините, но великий принц — сволочь.
— Будь мы сейчас на Брунико, тебя бы за это казнили. — Но Сосо улыбнулся и она не млгля понять, что это значит.
— Но мы находимся на пересечении Гансеворт и 9–ой в Нью — Йорке, и мы не казним людей за то, что называем вещи своими именами. Так что я не знаю, почему вы захотели вернуться на крошечный остров, где десять месяцев в году чертовски холодно, чтобы вами мог править тот, кто, как вы думаете, убил ваших друзей и который держал свою жену взаперти… и за что? Потому что она пыталась свергнуть его?
Сосо сложил пальцы вместе и посмотрел на нее.
— Попытка свергнуть принца весьма серьезное преступление.
Казалось, что у нее остался последний шанс завоевать его доверие.
— Разве эта ложь не доказывает, что ему нельзя доверять? С вами будет тоже, что и с Варнавой и Генриеттой, как только выйдете из лодки. И никто не узнает, что вы не просто споткнулись и упали. Или они скажут, что вы покончили жизнь самоубийством, как Самуэль. Или он закроет тебя на двадцать лет, а затем выследит, когда ты выйдешь, как моего отца. Почему ты ему доверяешь? — на минуту повисло молчание, во время которого Лора изображала
— Ты из Нью — Йорка, милая? — спросил Сосо.
— Из Манхэттена.
— А что, если бы ты никогда не смогла туда вернуться?
— Люди всегда куда — то переезжают. Это происходит постоянно.
— А если бы это случилось с тобой?
— Нет. — Ее честный ответ был резок, и мог стоить ей разговора, но он, напротив, расслабил мужчину.
Он отодвинулся от стола и вытащил толстую книгу с полки за спиной. С громким хлопком швырнул фолиант на стол, открыв, казалось бы, случайную страницу. Джереми наклонился вперед, чтобы посмотреть, а Лору успокоило, что он смолчал, хоть и был внимателен.
Сосо ткнул на фотографию пляжа как с открытки.
— Это Брунико. — Полоса острых скал отделяла каменный особняк гостиницы от мягкого песка у воды. Он перевернул страницу, показывая реки и ручьи, окруженные скалистыми скалами и островками липкого мха, множество заснеженных гор, а затем мост, тоже каменный, построенный в таком же стиле, как и отель. Мост пересекал широкий приток, становясь частью ландшафта. Она взглянула на Джереми, гадая, заметил ли он сходство между ними и видел ли когда — нибудь менее привлекательное место для отдыха. Но его лицо осталось нечитаемым.
— У вас есть фотографии инаугурационного бала? — спросила Лора. — Вы там были?
— Был. Мы с Генриеттой были при дворе с детства. А это я с принцессой.
Принцесса и здесь затмевала всех. Хотя Сосо и другая женщина, похожая на Генриетту, стояли рядом с ней, казалось, что их даже не видно в том свете, что излучала Филомена. На ней было простое синее платье, закрепленное на плечах, с ниспадающей на передний шов складкой.
— Где она сделала это платье? — спросила Лора.
— На Брунико. Шафрановое платье требовало особого мастерства. Во всем остальном мы обходимся своими силами.
Лора снова взглянула на Джереми. Он уставился на фотографию великого принца и Филомены вверху страницы. И снова принцесса заняла половину фотографии своими длинными черными волосами и солнечной улыбкой.
Затем Сосо указал на каменный коттедж, окруженный деревьями и кустами.
— Мой дом. Это моя жена. Моему младшему сыну сейчас два года. Я не видел его восемь месяцев. Я хочу домой. — Дом стоял на заливаемом дождем куске скалы под низким серым небом. На краю крыши черной линей расположились вороны. Такой дом мог полюбить только бруниканец, хотя, возможно, Сосо думал о Манхэттене точно так же.
Лора перевела взгляд от моста, к отелю, а затем к каменному коттеджу.
— Послушайте, у вас есть какой — нибудь лагерь для заключенных или что — то похожее? Общественные работы?
— В тюрьмах народу очень мало.
— А дом вы заказали у моего отца? — Она указала на дом, оформленный в том же стиле, что и мост и гостиница.
— Это он предложили сделать. И я хочу вернуться к этому всему.
— Вашему сыну два года. Вы подали заявление о предоставлении статуса беженца пятнадцать лет назад.