Платье для смерти
Шрифт:
— Боже мой, — сказала Руби.
— Это правда, — сказала Лора. — На фальшивом платье были акриловые бусины. А это кристалл. Почувствуй вес. — Она уронила его в ладонь Руби.
— Оно здесь было, — сказала Руби.
— В хранилище папы. Другое дело, как оно попало к Джобет Чард — Фиалле.
Глава 13
Они принесли маме немного бульона из «Таормины» взамен больничных грязных помоев и немного разбавили его водой, чтобы был не такой соленый. Джимми вернулся в Бэй — Ридж, чтобы принять душ
— Перестань на меня так смотреть, — сказала мама.
— Я просто не хочу, чтобы ты облилась, — ответила Руби, подкладывая салфетку под мамин подбородок.
— Вот так все начинается? Сначала ты думаешь, что я обольюсь, а потом наймешь сиделку, чтобы мне зад подтирала?
Руби убрала салфетку и помогла маме приподняться.
Лора, уставившись на приглушенный телевизор, медленно изводила себя. Ей хотелось пойти в «Ирокез», с ноги открыть дверь и спросить Джобет, при каких обстоятельствах она получила платье от отца. Хотелось озвучить, что она не сестра Варнавы Чарда, потому что имени ее в реестре не значилось, а также поговорить о том, как так могло случиться, что принцесса жонглировала тремя мужчинами на крошечном острове: монархом, финансистом и гомосексуалистом. Лора чувствовала, что заводится, имена, истории и новые воспоминания крутятся, как будто на последнем цикле стирки. Хотелось что — нибудь сломать. Какая — то новая деталь должна была все это объяснить.
Лора вздохнула, пытаясь успокоиться. Как бы сильно она ни чувствовала себя лишней в палате, прикосновение маминой руки помогло понять, что, прийти сюда был правильный выбор.
— Что происходило между Бернардом и Генриеттой Осей? — спросила Лора. — Ты много с ними общалась? Каким был их брак? Бернард упоминал имя сестры? Допустим, Джобет?
— Лора! — воскликнула Руби.
— Боже мой, Лора. Хочешь вызвать у меня еще один сердечный приступ?
— Прости.
Мама сжала ее руку.
— Я шучу. Дай мне подумать. Барни и Ретта. Приятные люди. Он был откуда — то со Среднего Запада. Ретта сопровождал принцессу всюду. Барни был больше, я не знаю, интеллектуалом — качком? Если в этом есть смысл. Он проводил много времени в финансовом районе. Редко выходили с нами в свет. Но с самого начала было ясно, что они работают на великого принца, и сообщают все, что делает принцесса. Это вызывало напряжение. И я не знала почему. Думаю, теперь понимаю.
— Честно говоря, мама, на данный момент я не знаю, был ли у папы роман с принцессой, или это был Барни, и что — то еще происходило с папой, может быть, было какое — то деловое соглашение.
— Твой отец. Деловое соглашение. Похоже на него.
Папа, инженер, не мог их из квартиры с контролируемой арендной платой на Адской кухне, не мог отправить своих детей в частную школу без заявления мамы о финансовой помощи. У него, должно быть, была голова ученого и сердце художника.
— Почему принцесса была такой шлюхой?
— Лора! — рявкнула мама.
— Ну, давай! Что она за человек?
— Человек, который должен был произвести на свет наследника мужского пола, и чей муж не мог ей этого дать, вот кто.
Лора смягчилась. Не хотелось, чтобы у мамы случился еще один сердечный приступ из — за оскорблений в сторону
— Почему мужчина? — она спросила.
Мама села, морщась.
— Можешь принести мне воды?
Руби налила воды, мама выпила.
— Нет нужды рассказывать мне об этом сейчас, мам, — сказала Лора. — Можешь рассказать завтра.
— Я в порядке.
Пришлось поверить на слово.
— Значит, великий принц, знал, что они планируют переворот, или свержение, или что — то еще, поэтому он приказал Барни и Ретте наблюдать за ними.
— А в чем смысл? — спросила мама. — Она не могла стать великой принцессой. У них их никогда не было.
— Ну, если бы наследников — мужчин не было? Просто представь? Вдруг я завтра убью Сальвадора? Что случилось бы?
— Принцесса бы вышла замуж за того, кто бы пришел к власти. — Мама вернула чашку Руби. — Эти люди выросли в пузыре, и они верят тому, что им говорят с рождения. Все, что они думали о себе и своих жизненных возможностях, было сформировано пребыванием при бруниканском дворе. Нельзя их просто взять и вывезти оттуда. Они не могли представить себе жизни вдали от Брунико, даже после того, как прожили здесь месяц. Я помню, как часами разговаривала с Самуэлем о жизни за пределами острова. Он продолжал оправдываться, что бруниканский доллар не котируется на международном уровне, и он потеряет все свои деньги. Его отправят в ссылку. Однажды я просидела с ним всю ночь, пока вы, девочки, спали. Я умоляла его: «Побудешь бедным какое — то время, но не зарывай свой талант». Но он меня просто не слышал. То, как они мыслили невероятно.
Лора вспомнила альбом, тексты песен, а также горе и боль в каждом аккорде.
— Он был влюблен в тебя, мама.
— Знаешь, я тоже так думала. И это чувство было взаимным. Потом твой отец сказал, что они пара, и я поверила в это. Идиотка. Он прикрывал принцессу. Сэмюэль позволил это сказать, чтобы защитить и ее. Бруниканец до глубины души. — Она вздохнула. — Теперь это не имеет значения. — Ее голова снова упала на подушки.
— Так, слишком много разговоров, — сказала Руби, укладывая маму. — Мы уезжаем. Давай, Лала. Погнали.
Лора бросила на нее самый грозный взгляд, какой могла, но встала и поцеловала маму на прощание.
Когда они вышли в сырую декабрьскую ночь, проверила свой телефон и нашла сообщение от Джереми.
— Я в Нарите.
Десять минут назад. Она могла связаться с ним во время остановки в аэропорту Токио.
— Ты поедешь со мной? — спросила Руби.
Они стояли у тротуара, шаркая ногами от холода, натягивая перчатки и кутаясь в шарфы.
— Думаю, я остаюсь в городе.
— Его здесь даже нет, поэтому, понятия не имею, зачем тебе туда. И я, наконец, проснулась.
— У меня есть идея. Но мне нужно позвонить Джереми, прежде чем он сядет в самолет.
— Отлично. — Руби указала на кофейню через дорогу. — Я пойду туда. Заходи, когда закончишь.
Лора кивнула и набрала номер, когда Руби скрылась за дверьми кофейни. Как только она услышала его голос, поняла насколько скучала. Если бы он уже не был на пути сюда, и если бы мама была здорова, она бы не за что не позволила бы себе такого.